Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев

Но «если нас вынудят, мы, стремясь к защите населения, к самообороне, вынуждены будем в таком случае нарушить также принципы мирной борьбы и пойти, против своего желания, с оружием в руках защищать безопасность и порядок».

В отношении народа Меркулов заявил, что «вообще в истории никогда нельзя было спасти национальное дело, не опираясь на народ, и если даже этот народ в тот или иной момент ошибался, что приводило к печальным последствиям, тем не менее это не меняет общего положения, нельзя спасти национального дела, не опираясь на народ».

Даже эти выпуклые места, не лишенные содержания и некоторой своеобразности языка, прошли без особого подъема. Впечатлению мешала монотонность речи и сухой, слегка гнусавящий, голос оратора346.

Меркулова сменил командующий армией генерал Вержбицкий. Два «Георгия», странная полуштатская при погонах форма, польский акцент и некоторый излишек пафоса: он приветствует депутатов: «Бог помощь народному собранию» и благодарит за внимание к армии.

«Великий и тяжелый путь прошла армия, путь страдания и искупления… На наших знаменах кровью были написаны заветные слова: счастье России, ее свобода и Всероссийское учредительное собрание… В состав армии вошли лица различных оттенков политической и общественной мысли. Армия братски открыла свои объятия для разных национальностей, ибо армия своего нового члена не спрашивала, как он верует и во что верует, а спрашивала лишь, любит ли свою родину больше, чем себя, и готов ли пожертвовать жизнью для нее. И только объединенная этой высокой идеей спасения родины, армия является монолитным целым».

Дальше зачитываются приветствия347. Аплодисменты. Повестка следующего заседания. Конец.

У выхода работает американский кинематограф.

Вопросы внутренней политики, вопросы хозяйственно-экономические – программа предстоящей деятельности правительства – были изложены в «декларации» и. о. премьера Колесникова. Однако декларация эта меньше всего походила на программу. Бесцветная по существу и по форме, она не остановила на себе должного внимания народного собрания.

Колесников, недурной чиновник, немножко, кажется, и коммерсант, мало известный не только в крае, но даже и во Владивостоке, с первых же шагов своей крайне ответственной деятельности пришелся, как говорится, не ко двору. Он добросовестно принимал все удары оппозиции, направляемые против правительства, защищал его, как мог и умел. Его не особенно горячо поддерживало и правительственное большинство народного собрания, оно грезило своим любимцем, веселым и легкомысленным «златоустом» В.Ф. Ивановым.

Иванов был очень нужен и правительству, и его большинству в народном собрании. Как адвокат и недурной оратор, он мог говорить и говорил горячо и увлекательно на любую тему.

Между тем и правительство, кроме С. Меркулова, и Совет управляющих ведомствами, и особенно правительственная фракция народного собрания не блистали ни именами, ни ораторами. В последней, кроме 5–6 лиц, остальная масса представлялась городским обывателем и чиновниками. Входившие в это большинство «правые» крестьяне, почти всегда безмолвные, выдвинули лишь одного весьма «популярного» впоследствии крестьянина-фронтовика германской войны, человека себе на уме, «халкидонского мудреца» (из деревни Халкидон Приморской области) Бардина. Он много чудачил, увеселяя депутатов и публику, и демонстрировал «настроение земли», включительно до просушки портянок под своим депутатским креслом.

В связи с частыми переменами властей деловитые крестьяне не особенно любили высказываться и предпочитали слушать. И в группе крестьян, сидевших в крайнем левом секторе, выступали, главным образом, их лидер – учитель Абоимов и лидер входивших в эту группу корейцев – кореец Ким. Во фракции так называемой Трудовой крестьянской партии, прошедшей под флагом пресловутого Всероссийского крестьянского союза, действительных крестьян не было.

Роль приморского Пуришкевича выполняли депутаты большинства, енисейский казак Донченко и О.

Оппозиция – Демократический союз и примыкающие к нему одиночки, впоследствии «дикие», а также и эсеры – была значительно сильнее интеллектуально.

Неутомимым и едким застрельщиком и в то же время хорошим оратором был кадет Л.А. Кроль, считавшийся блюстителем парламентской этики и традиций. Некоторые речи Кроля были и содержательны, и остроумны. Особенно удачно отвечал он на реплики с мест.

Часто досаждали правительству и большинству народного собрания демсоюзцы – живой и пылкий, всегда чрезвычайно осведомленный Павловский, темпераментный Кругликов и внешне смиренный, но временами злой и едкий Знаменский. Ценным оратором в союзе был и опытный военный юрист депутат Старковский.

Удары Демсоюза нередко скрещивались и на левом крыле, на эсерах. Оттуда выступал массивный рыжебородый Мансветов. Хороший оратор, он «рубил» своих врагов с особым характерным ударением на последнем слоге последнего слова в каждом предложении его речи, нередко горячей и всегда более или менее содержательной. Он, по его словам, «взрывал народное собрание».

Колоритны были «маститые – старейшие»: изящный Рюрикович, старый земец князь Кропоткин и прошедший по списку Демократического союза старый кооператор, бывший народоволец А.В. Сазонов.

Оппозиция штурмовала правительство запросами. Обыватель из парламентского большинства часто был бессилен перед ухищрениями интеллигентов из оппозиции. В этих случаях В.Ф. Иванов был незаменим. Как юрист и адвокат, он, конечно, разбирался в тонкостях запросов, и если не всегда был доказателен, то, во всяком случае, постоянно был готов к ответу…

Действительно, когда Иванов в первый раз стал премьером, выступления власти сделались значительно более колоритными.

В этом отношении его первая речь как премьера представляется достаточно интересной, чтобы на ней остановить некоторое внимание.

Темпераментный и довольно несдержанный премьер в определении задач власти шел значительно дальше весьма хитрого и сдержанного председателя правительства. Он открыто высказал то, на что Меркулов только намекал, особенно в отношении Японии и в отношении советской России.

В своем выступлении Иванов так характеризовал переворот 26 мая: «Майские события – это не продукт искусственного создания, а историческая неизбежность, естественное движение масс под влиянием крайней необходимости, движение против медленного умирания за жизнь и существование» и… результат некоторого участия интервентов, – следовало добавить оратору, без которого 26 мая едва ли было бы возможным.

«Наша основная задача – это скорейшее и, по возможности, безболезненное прекращение Гражданской войны, поддержание социального равновесия и сохранение гражданского мира…»

Для национального возрождения он видел два пути: оздоровление масс и разумная внутренняя политика.

Иванов уверял, что «население тоскует о порядке, твердой и сильной власти, о мирной жизни».

«Наша система – это система демократического правового государства. Наши принципы: закон, свобода и порядок. Воплотить эти великие девизы в жизнь силами одной исполнительной власти невозможно. Для этого необходима поддержка со стороны общества в лице его представителей… Главная и основная задача наша – это созыв Учредительного съезда, который призван установить постоянную власть и выработать конституцию края».