Темные ущелья - Ричард Морган

Сквозь строй прошел безоружный двенда, слегка прихрамывая. На его плаще была богато украшенная кайма с глифами, вышитыми красными и серебряными нитями, и остальные почтительно расступались перед ним. Он встал рядом с Рисгиллен, устремив на Рингила пристальный взгляд пустых черных глаз. Рисгиллен, элегантно взмахнув рукой, представила собрата:

– Это Атальмайр, посвященный призыватель бури из клана Талонрич. Чары, которые тебя удерживают, сотворены им. Ты его помнишь, разумеется. Это ведь ты его искалечил в храме в Ихельтете.

Давящая на грудь сила слегка ослабла – Гил внезапно обнаружил, что может говорить.

– Сдается мне, вы все на одно лицо, – прохрипел он. – Привет, Атальмайр, говнюк калечный. Скажи, как же вышло, что черный маг не сумел исцелить собственную ногу?

Призыватель бури продолжал бесстрастно глядеть на него.

– Он решил не исцеляться, – объяснила Рисгиллен. – Предпочел все помнить. Но не беспокойся на этот счет. Когда с тобой будет покончено, то же самое произойдет и с раной, которую ты ему нанес.

Вслед за Атальмайром появились еще двое двенд, неся узкий, шести футов в длину, богато украшенный деревянный ларец. Рисгиллен бросила на Рингила улыбающийся взгляд, как мать на терпеливого ребенка, который наконец-то получит долгожданный подарок. Она снова наклонилась ближе.

– Мне говорили, что какая-то малая часть тебя это переживет, – проговорила двенда очень тихо. – Что она будет смотреть глазами восставшего Темного Короля – глазами, которые когда-то были твоими собственными, – и видеть все, что увидит он, все, что он будет делать, отвоевывая этот мир для нас. Надеюсь, это доставит тебе такое же удовольствие, как и мне.

– Большая ошибка, – прошипел он. – Не оставляй меня в живых, Рисгиллен.

– Оставлю, – серьезно ответила она и кивнула Атальмайру.

Призыватель бури произнес единственный резкий слог и еле заметно кивнул в сторону ларца. Деревянная крышка треснула, а потом раскололась на пять кривых частей, которые разлетелись во все стороны. Щепки впились Рингилу в щеку.

Внутри лежал меч.

Марнак Железный Лоб поехал в Ишлин-ичан в раздраженном и воинственном расположении духа, и то, что он там обнаружил, не улучшило его настроения.

На въезде его не узнали – вместо обычного отряда столбы подпирала четверка каких-то пастушков. Никто из них не выглядел достаточно взрослым, чтобы подтираться самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы орудовать копьями-посохами, которые им вручили. На четверых – ни одной бороды. Он огляделся в ранних вечерних сумерках в поисках знакомого лица, увидел только тучного капитана, который сидел у сторожевой будки и ковырял в зубах птичьей костью. От старых привычек того времени, когда Марнак был строевым командиром, по нервам словно ток прошел – на юге он бы разделался со всей пятеркой, атаковав с ленцой, за время, которое требовалось, чтобы перерезать глотку. Пара ударов на каждого в воротах, на капитана – вдвое больше, и награда в кармане. Железный Лоб сдержал порыв и натянул поводья, предусмотрительно остановившись в дюжине ярдов от ворот. Поднял руку, чтобы всадники позади сделали то же самое.

– Девять человек желают войти, – громко произнес Марнак. – Мы несем одно лишь слово – мир.

Копейщики начали неуверенно переглядываться, потом с надеждой посмотрели на мужчину у будки. Капитан стражи выковырял кусок чего-то своей импровизированной зубочисткой, озадаченно поглядел на свою находку и сунул ее обратно в рот. Встал, потянулся и зевнул.

– Скаранак, да? – Он окинул пришельцев нарочито высокомерным взглядом. – Купаться приехали, парни?

Марнак почувствовал, как люди у него за спиной ощетинились. Он мрачно улыбнулся капитану.

– Вообще-то, мы приехали трахнуть ваших ишлинакских шлюх.

За спиной загоготали. Тучный капитан покраснел. Железный Лоб наклонился вперед в седле, продолжая улыбаться, но не позволяя улыбке затронуть глаза.

– А что, будут проблемы?

По давней привычке он машинально оценил материальную сторону битвы, пока они подъезжали. Их девять, все – закаленные погонщики, против четырех пацанов с копьями-посохами на воротах и этого бурдюка с потрохами. Марнак и его отряд ехали с копьями в чехлах, но это не имело значения, если сражаться с таким противником. Все продлится меньше, чем байка, которую потом можно будет рассказать у походного костра. В худшем случае они заработают несколько порезов на всех.

«И новую войну с набегами, а до конца лета еще целый месяц».

Напряженность между скаранаками и ишами никогда не спадала, но ожесточенных сражений два клана не вели уже более десяти лет. Может, случались пьяные драки в тавернах Ишлин-ичана, где доходило до поножовщины. И пара безрезультатных стычек из-за выпаса скота возле излучины под названием Лук Ленты три года назад – но обе стороны поспешно свалили все на отступников, похоронили мертвых, выплатили семьям кровный долг, поцеловались и помирились. В такие дела попросту больше не стоило ввязываться – слишком многим теперь оба клана рисковали одинаково.

«Ага… расскажи об этом капитану с курдюком».

Неважно. Он не мог перебить стражу на воротах Ишлин-ичана из-за ерунды вроде дурного настроения и беспардонного племенного идиотизма. Те дни давно прошли.

Капитан стражи, похоже, пришел к такому же выводу. Или, возможно, увидел что-то в глазах Марнака. Он шмыгнул носом и сплюнул, из вежливости прицелившись подальше от копыт скаранакской лошади.

– Нет проблем, седобородый, главное своих сюда не таскайте. Заплатите пошлину и входите. Вас девять – это будет девяносто.

– Десять звезд за человека? А не многовато ли?

Ишлинак пожал плечами.

– Если есть имперская монета, я могу впустить вас за… дай подумать… восемь элементалей.

– Все равно много. – Марнак многозначительно оглядел четырех копейщиков, одного за другим. Пошлина за въезд, в принципе, предназначалась для городской казны, но звонкая имперская монета не могла оказаться нигде, кроме карманов этих людей. – Сойдемся на шести. По денежке каждому из твоих парней и две тебе. Справедливей не бывает, верно?

Он похлопал по кошельку, который носил под курткой, и тот весело звякнул. Не тот звук, который можно с легкостью извлечь из грубых бронзовых восьмиугольников с оттиском звезды, что считались монетами у маджаков. Капитан стражи сделал вид, что обдумывает предложение, но Марнак заметил, как дернулась его рука, и понял по лицу ишлинака, что тот тянется вовсе не к мечу на поясе.

Путь открыт.

– Ах да, – спросил он, когда стража их пропустила. – А что случилось с Ларгом? Обычно это его смена.

Капитан пожал плечами.

– Лихорадка с кашлем. Он и еще полсотни бедолаг. Даже имперцы в этом году болеют. Это, и еще комета – нехорошие знаки.