Айза - Альберто Васкес-Фигероа

Никто не произносил ни слова, и, судя по поведению шофера и тех, кто, по-видимому, были его обычными пассажирами, подобное происшествие было в порядке вещей. Право выражать возмущение даже не предусматривалось, потому что в качестве единственной альтернативы недовольному предлагалось продолжить долгий путь пешком.

Мимо промчалось полдюжины машин, однако ни одна из них даже не сбросила скорость, чтобы поинтересоваться, куда надо людям, размахивавшим руками на обочине, и только двоим ловким парнишкам удалось прицепиться сзади к пыхтящему грузовику, ехавшему в противоположном направлении и груженному гигантскими бревнами с темной древесиной.

— Сколько осталось до ближайшего населенного пункта? — поинтересовался Себастьян, придя к заключению, что усилия горе-механика не дают никакого результата и автобус, похоже, не желает катить дальше.

— Километров тридцать. — Мужчина кивнул в сторону Айзы. — Не думаю, что сеньоре в ее положении это по силам. — Он отер пот со лба, оставив на физиономии еще одно грязное пятно. — Это солнце очень коварно и иссушает мозг. Наберитесь терпения. Я знаю эту развалюху: когда меньше всего этого ждешь, она вновь заводится.

— Точно?

Тот окинул Себастьяна долгим взглядом, поколебался и затем несколько раз отрицательно покачал головой:

— Точно, что есть небо, братец, а между тем почти никто до него не добирается. Зачем мне вас обманывать? Мне уже восемь раз приходилось ночевать на заднем сиденье.

— Разве они не присылают помощь?

— На следующий день. — Водитель сделал короткую паузу. — Времена нынче неспокойные, и никому не нравится оказаться в здешних местах на ночь глядя. — Он криво усмехнулся и показал приклад винтовки, спрятанной под сиденьем. — Но вы не беспокойтесь, — добавил он. — Если автобус со всех сторон закрыт, бояться нечего.

Себастьян вернулся к семье и поблагодарил брата за сигарету, которую тот зажег для них обоих. Сделал длинную затяжку и подытожил:

— Похоже, выбор у нас небогатый: либо идти пешком тридцать километров, либо ночевать здесь…

— Спору нет, быть тебе предсказателем, — с иронией отозвалась мать. — По твоим словам, все шло к тому, что наше положение должно измениться к лучшему.

Себастьян хотел было возразить, но тут Айза бросила на него взгляд и мягко заметила:

— Не волнуйся. Уже едет.

Они посмотрели на нее. Им был хорошо знаком этот особенный тон голоса.

— Кто? Кто едет?

Девушка пожала плечами, и стало ясно, что она и правда пребывает в неведении.

— Не знаю, — ответила она. — Но едет.

— Здорово!

Восклицание, как и следовало ожидать, исходило от потерявшего терпение Себастьяна, который больше ничего не успел добавить, потому что брат ткнул его локтем в бок и молча кивнул вдаль — туда, где чуть ли не на единственном бугре посреди равнины появилась машина. Она быстро приближалась, а ее хромированные детали и стекла отражали лучи солнца.

Они лишь стояли и смотрели, а автомобиль увеличивался в размерах и обретал конкретную форму бело-зеленого пикапа. Что-то им подсказывало, что, хотя до сих пор никто не сбавил хода, этот наверняка затормозит.

Шум мотора раздавался все громче и в конце концов заполнил грохотом всю равнину, и, хотя пикап несся на большой скорости, он остановился прямо напротив группы людей, которая даже не подала никакого знака.

С левой стороны опустилось стекло, и женщина лет сорока с выразительными чертами лица, обветренной кожей, пронзительным взглядом и волосами, забранными под широкую фетровую шляпу, окинула насмешливым взором четверых людей, не сводивших с нее глаз, и с улыбкой изрекла:

— Так-так! Потерпевшие крушение на равнине! — Она показала рукой на кузов: — Залезайте, не то вас убьет солнце. — Ее взгляд остановился на Айзе, которая была почти заслонена телом Аурелии, и суровое выражение ее лица смягчилось. — Женщины могут сесть рядом со мной, — добавила она. — Здесь им будет удобнее.

Затем на какое-то время она замолчала, сосредоточив внимание на дороге: то и дело приходилось объезжать колдобины на однообразном шоссе, словно вычерченном рейсфедером, — и наконец, не глядя на Айзу, сидевшую между ней и Аурелией, поинтересовалась:

— В Сан-Карлос едете?

— Да.

— Живете там?

— Нет. — На этот раз ответила Аурелия. — Но надеемся найти работу и остаться.

— Эмигранты? — Ответом ей был молчаливый кивок, и женщина спросила: — Откуда?

— Мы испанцы. С Канарских островов.

— С Тенерифе?

— С Лансароте.

— Лансароте? — Незнакомка искоса бросила на них удивленный взгляд. — Я и не знала, что существует остров, который называется Лансароте. Почти все приезжают с Тенерифе, Ла-Гомеры или Ла-Пальмы. Были и с Гран-Канария. Но Лансароте! — Она отрицательно покачала головой, а затем перевела взор на живот Айзы: — И когда же?

Девушка в свою очередь опустила взгляд, посмотрела на выпуклость, обезобразившую ее талию, и повернулась к матери, ища помощи.

Та несколько секунд тоже хранила молчание, затем внимательно оглядела женщину за рулем, ожидавшую ответа, и сказала:

— Она не беременна… — И после небольшой паузы: — Это небольшая хитрость для того, чтобы избежать неприятностей. Она даже не замужем. Парни — тоже мои дети. — Она сделала новую — более длинную — паузу и попыталась оправдаться: — Вы же знаете, как это бывает: семья бедняков в чужой стране, незнакомые обычаи… У нас были проблемы.

Черные глаза задержались на лице Айзы, пока машина сбавляла скорость, и ответное замечание прозвучало ясно и искренне:

— Меня это не удивляет. — Женщина изобразила улыбку, хотя чувствовалось, что она не привыкла улыбаться. — Как тебя зовут? — поинтересовалась она.

— Айза. Айза Пердомо.

— Айза! Никогда не слышала такого имени. Очень красивое. — Она вновь попыталась изобразить подобие улыбки. — Меня зовут Селесте. Селесте Баэс, моя семья насчитывает больше семи поколений льянеро. Моя мать клялась, что зачала меня, сидя верхом на лошади, и слезла с нее лишь для того, чтобы я могла появиться на свет. Тебе нравятся лошади?

— Я никогда их не видела.

Пикап резко остановился, и пассажиры, сидевшие сзади и не ожидавшие такого сюрприза, чуть не перелетели через сиденье водителя.

Селесте Баэс, по-видимому оторопев от изумления, невольно отклонилась к широкому рулю, чтобы внимательно рассмотреть девушку, сидевшую рядом.

— Ты никогда не видела лошадей? — недоверчиво переспросила она. — Ты что, меня разыгрываешь?

— Нет, сеньора. Я их, конечно, видела на фотографии. — Айза развела руками: мол, что тут поделаешь? — Но на Лансароте есть только верблюды, а с тех пор, как я приехала в Венесуэлу, мне не представилось случая увидеть лошадь. — Она кротко улыбнулась: это всегда безотказно действовало на кого угодно. — Я сожалею!