Первое дело таксы - Фрауке Шойнеманн

Первой взметнулась в воздух лапа Минки. За ней – лапы янтарной и чёрно-белой кошек и чёрного кота с белым пятном. Остальные медлили.

Проклятая собачья прививка из моего недавнего сна! У меня погасла последняя искра надежды. Абсолютное большинство кошек было против меня. Как бы сердито ни смотрела на них Минка, они стояли на своём: Паулю не место в ККСД, потому что он не кошка.

Мой хвост совсем исчез между задними лапами, уши повисли ещё сильнее, и я уже повернулся, собираясь уйти, но вдруг краем глаза успел заметить, как медленно поднялась ещё одна лапа. И если я не ошибся, она принадлежит Сникерсу!

Тогда я снова мгновенно повернулся к кошкам – и действительно: сам Сникерс, собственной персоной, был за то, чтобы дать мне шанс!

ГАФФ-АФФ-ГАФФ!

И не только он. Он требовательно смотрел на других кошек, и те неохотно тянули кверху лапы – и в итоге все присутствующие кошки проголосовали за меня!

От волнения я сглотнул, потом ещё раз, а потом у меня снова засвербел кончик хвоста и…

– Вот и хорошо, что мы все за то, чтобы дать Паулю шанс, – промяукал Сникерс. – А теперь ему пора узнать, в чём будет состоять его миссия.

Все кошки закивали. Сияя от радости и волнения, я взглянул на Минку и увидел, что она мне подмигнула.

– Я готов! – решительно гавкнул я. – Абсолютно! Ко всему! Что я должен сделать? Я немедленно побегу! Прямо отсюда!

– Пауль, лучше подыши воздухом и успокойся, – заметил Сникерс, и кошки засмеялись – надо мной. Точно надо мной. Но мне было всё равно. Я радовался и был полон решимости доказать всем, что выполню любое задание и они ещё будут счастливы, что взяли меня в свою команду! – Итак, Пауль, – продолжал Сникерс серьёзным голосом. – Недалеко отсюда, на Ганза-штрассе, на самом верху, в пентхаусе, живёт Герберт Гаус. И этот Гаус страшно ненавидит детей. Не так давно город построил для малышей замечательную игровую площадку. Она находится недалеко от дома, в котором живёт этот ужасный человек. Дети были счастливы – ведь их родители добивались этой площадки целую вечность. Но как только на площадку приходит ребёнок, как в него неизвестно откуда, словно из облаков, бьёт струя воды. – Сникерс сделал многозначительную паузу, и мне показалось, что виноват в этом тот самый Гаус.

– Не понимаю, почему родители не могут выследить этого Гауса? – заметил я. Дора и Торстен стопроцентно сделали бы это, я не сомневался.

– Ох, если бы всё было так просто. Но этот Гаус так ловко всё устраивает, что до сих пор никому не удалось определить, откуда летит струя. Но абсолютно случайно Пушель бежала по крышам – и застигла Гауса на месте преступления.

– Вы уже что-то предприняли? – спросил я.

Сникерс кивнул:

– Да, пытались. К сожалению, безуспешно, потому что не только дети должны опасаться этого негодяя – он ещё и люто ненавидит кошек! Недавно Лохмач и Кая еле от него убежали… – Он сделал многозначительную паузу.

– Как это? – спросил я.

Сникерс мрачно взглянул на меня:

– Поверь мне, малыш, лучше тебе не знать подробностей. Я могу лишь сказать: хорошо, что у нас, у кошек, девять жизней!

От волнения у меня перехватило дыхание. Ой-ой! Кажется, эта миссия действительно обещает стать трудной и опасной. Хорошо ли я подумал, берясь за неё?

– Пауль, где ты пропадал?! – Дора стояла на пороге дома и глядела на меня, вопросительно подняв брови. – Я уже начала волноваться.

Гафф-гафф… дурацкая ситуация. Конечно, я не хотел, чтобы хозяева волновались за меня. Да это и абсолютно лишнее, потому что я сам могу позаботиться о себе. Вот только не знаю, как мне объяснить это Доре.

Я решился весело сказать «гафф», улёгся прямо у её ног и ловко перекатился на спину, подставив ей свой животик.

Тут уж Дора больше не могла сердиться. Как я и рассчитывал, она присела возле меня на корточки и с улыбкой погладила моё брюхо:

– Ты маленький дурачок – или, скорее, милый, маленький бродяжка, да?

Бродяжка?! Я?! Ну уж нет! Искатель приключений. Так будет точнее.

– Так, но на сегодня хватит, Пауль, – через некоторое время решила Дора. – Марш в корзинку, проказник. Билле и Фипс давно уже спят.

Как только она это сказала, я почувствовал свинцовую усталость в костях. Но сейчас я даже не мог и думать о сне. Мне нужно было составить план действий, иначе я не смогу выполнить миссию, возложенную на меня ККСД. Впрочем, прежде всего мне нужна идея, а уж потом план – но как бы я ни напрягал свой мозг, я всё равно не мог ничего придумать.

Пожалуй, будет правильнее, если я сначала немного посплю. На свежую голову, как известно, и думается лучше. Во всяком случае, я слышал, как на днях Дора сказала это Торстену.

Короче, я устроился в уютной корзинке и заснул сразу, как только моё ухо коснулось подушки.

Мне снилась бешеная утиная охота. Только всё наоборот: утка гналась за мной, а я удирал от неё с развевающимися ушами – как ни странно, прямо в лисью нору. И тут самое главное: в норе сидел Герберт Гаус, и он направил на меня водяной пистолет. Но струя была синяя, и за считаные секунды моя шикарная жёсткая шёрстка сделалась кобальтовой, то есть синей. Конечно, я рассердился – кто согласится бегать в таком виде по улице?! Я точно не согласен. Поэтому я пришёл в страшную ярость, бросился на Гауса и хотел укусить его за ногу. Однако – ой-о! – Гаус внезапно исчез, и я…

– Пауль, проснись, Пауль, что такое? Почему ты завываешь? Тебе приснилось что-то плохое?

Моргнув, я открыл глаза. Надо мной склонилась Билле, а за ней я увидел Фипса. Оба казались очень взволнованными. Э-э… потому что… я даже не решался посмотреть на себя. Но ведь если ребята смотрели на меня с таким беспокойством, это могло означать, что моя шерсть действительно стала кобальтовой.

– Ты завывал и лаял во сне, – сообщила мне Билле. – Мы даже испугались.

Фипс, оттеснив сестру в сторону, потрепал меня по голове:

– Или это у тебя из-за диска фрисби? Ведь ты вчера получил небольшую травму?

Адский собачий шампунь, пожалуйста, не напоминай мне об этом! Правда, не надо! Когда летящий диск бьёт тебя по чувствительному носу, особенно если ты такса, хочется поскорее забыть об этом и до конца своих дней держаться от фрисби подальше.

– Я ужасно сожалею, Пауль, – сказал Фипс, и я понял, что он говорит искренне. – Ведь я не нарочно, честное слово…

– Билле, Фипс, пора! – крикнула Дора из кухни.

И поскольку никто из ребят не реагировал, раздался громкий бас Торстена: