Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Младший конунг - Вера Ковальчук

Младший конунг - Вера Ковальчук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 79
Перейти на страницу:

Накалывая на кончик ножа огромные ломти, Хильдрид перетаскивала мясо с подносов и блюд на ячменную лепешку на своем колене, а потом уже, чуть ли не на весу, рассекала куски на меньшие части. Предлагала поделиться с соседями.

— Ловко у тебя получается, Равнемерк, — сказал ей Гутхорм, сын Гутхорма, который сидел рядом. — Будто ты и в самом деле мужчина.

— Может, я уже и в самом деле мужчина? — вяло отозвалась женщина.

— Дурная шутка, — огрызнулся он. — Каждый человек находится на своем месте, которое ни лучше и не хуже, чем все другие. У каждого места свои достоинства.

Дочь Гуннара отвернулась от него, чувствуя, что продолжение разговора приведет к ссоре. А ссора во время пира в честь нового конунга — это неуважение к новому конунгу.

Хакон какое-то время лакомился молодой свининой, запивая ее отличным пивом и заедая кусками горячей лепешки, которую рабыни и юные девушки, дочери бондов, строящие глазки молодым викингам и самому конунгу, жарили рядышком, на накаленной в огне каменной плите. Особого веселья его лицо не выражало, хотя, казалось бы, желаемое уже на расстоянии вытянутой руки, и все идет прекрасно. Вскоре пирующие разошлись окончательно, стали петь и что-то обсуждать, да в голос, и подняли такой шум, что над священной рощей (а она, как водится, была насажена не так далеко от судебного холма) с тревожным карканьем поднялись стаи ворон. Бонды и викинги повскакивали с мест:

— Один предрекает тебе удачу, конунг![17]— закричали они.

Хакон криво улыбнулся и кивнул.

Он дождался, пока веселье снова вошло в накатанную колею, незаметно встал и покинул праздник. Вряд ли кто-то заметил его уход, а если кто и обратил внимание, то, должно быть, решил, что юный правитель решил проветриться. Помедлив, Хильдрид положила на траву рог, который ей принесли для пива, тоже поднялась и последовала за Воспитанником Адальстейна. На ее уход уж и вовсе никто не посмотрел.

Дочь Гуннара нашла Хакона на берегу. Он сидел на краю плоского валуна и смотрел на корабли, замершие в неподвижности в стороне от линии прибоя. Море казалось темным, но на берегу по ночам гораздо светлее, чем в лесу или даже в горах. Светлые летние ночи миновали, приближался праздник Осеннего равноденствия, а после него начиналась подготовка к зиме и празднованию «Зимней ночи». На юге, в Британии тот же праздник назывался по-кельтски, Самайном, но, по сути, это было одно и то же, и праздновалось одинаково. «Зимней ночью» для скандинавов заканчивался старый год и начинался новый.

Воспитанник Адальстейна сидел совершенно неподвижно, и несколько мгновений Хильдрид ждала в отдалении, не зная, стоит ли мешать ему. Потом все-таки подошла.

Хакон медленно повернул к ней голову. Сделал рукой приглашающий жест. Женщина присела рядом, на край валуна.

— Неужели тебе не в радость этот праздник? — спросил он.

— В радость. Но я не слишком-то люблю праздники, — она покосилась на юного конунга. — Я не хочу мешать.

— Ты не мешаешь, — Хакон усмехнулся. — Ты даешь мудрые советы.

— Я даю советы лишь тогда, когда меня спрашивают.

— Я спрашиваю.

Дочь Гуннара смотрела на драккары. Их не утаскивали далеко от берега, понимая, что не далее, чем через неделю, вновь спустят на воду и отправятся в путь. Отложить встречу с Эйриком на год вряд ли удастся. Она улыбнулась. Ни ей, ни воинам, ни кораблям не привыкать. А с Кровавой Секирой она с удовольствием будет биться даже зимой, по пояс в снегу.

— Тебя что-то беспокоит?

Воспитанник Адальстейна долго молчал. В полутьме ночи его лицо казалось смертельно-бледным.

— Я не знаю, надо ли об этом говорить, — нехотя сказал он. — Наверное, об этом мне лучше поговорить со священником. Я поступил дурно. Мне следовало прямо ответить на вопрос, который задал тот крестьянин. Нельзя было уходить от ответа.

Хильдрид с недоумением взглянула на собеседника. Хакон пояснил:

— Он спросил меня, буду ли я почитать старых богов. Я не ответил «нет». Я сделал вид, что не слышал. Я заговорил о другом, — он обхватил голову руками, и женщина с удивлением поняла, что он всерьез. Эти раскаянье и горечь были неподдельны. — Я должен был сказать прямо, что Бог один, и только ему я буду служить.

Она помолчала, рассматривая его кулаки, лежащие на коленях, стиснутые настолько сильно, что они, казалось, даже не побелели, а посинели. Дочь Гуннара знала, конечно, что Воспитанник Адальстейна был крещен по настоянию своего опекуна, и при дворе считался добрым христианином — посещал церковь почти каждое воскресенье, совершал все необходимые таинства... Хильдрид знала об этом лишь потому, что была по-женски любопытна, а еще потому, что вера христиан всегда интересовала ее. С тех пор, как однажды на торгу она увидела вырезанное из кости распятие, женщина пыталась понять — почему христиане изображали своего Бога не могучим, вооруженным и устрашающим, не мудрым и великим — а страдающим. Не страх ты испытывал, когда смотрел на распятие, не уважение или преклонение, а жалость. Что же это за чувство к Богу?

— Я не слишком много знаю о твоей вере, — осторожно начала женщина. — Вопрос можно задать?

— Конечно.

— Ты считаешь, что так уж необходимо было говорить о своем боге именно сегодня?

Хакон медленно повернул к ней голову.

— То есть? Я не понимаю... — сказал он. — Разве можно думать избирательно? Избирательно верить? Сегодня так, завтра иначе?

— Речь не о том, чтоб думать, а о том, чтоб говорить. Думают и верят незримо. На тинге нужно беседовать о делах, как ты и делал — о земле, о сане конунга. Споры о богах на тинге неуместны. И ты правильно поступил, что не обратил внимания на неуместный вопрос.

Воспитанник Адальстейна покачал головой.

— Добрый христианин всюду должен нести свет веры. И никогда не отрекаться от Бога, даже если ему грозит смерть. И тогда удостоится он венца праведника после смерти. И попадет в рай.

Хильдрид слушала с недоумением.

— Ты конунг, — ответила она. — Конунг, а не бритоголовый священник. Пусть они читают свои проповеди. Ты должен заботиться о земле и о народе.

— Разве забота о людских душах — не забота о народе?

— Все так. Но ты же веришь, что будешь лучшим конунгом, чем Эйрик. Потому, ради общего блага, тебе надо добиться этого сана. Ты его добился. Теперь его надо удержать. А уж потом, когда твоя власть будет устойчива, ты сможешь рассказать всем о своем боге. И если он так хорош, то люди поверят в него, как готовы сейчас идти за тобой в битву, — женщина улыбнулась. — А если ты не укрепишь власть, то и увлечь за собой навстречу новому богу не сможешь никого. Разве не так?

Он смотрел в ее улыбающиеся глаза и поневоле заулыбался сам.

— Ты очень мудрая женщина, Хильдрид Гуннарсдоттер. Ты умеешь убедить человека в чем угодно.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?