Книги онлайн и без регистрации » Классика » Пловец Снов - Лев А. Наумов

Пловец Снов - Лев А. Наумов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 118
Перейти на страницу:
и быстрота реакции Горенова спасла его от «чёрных риелторов». А лишиться жилища значило бы погибнуть. Выживать он не умел.

«Помогая другим, мы помогаем себе», – повторял дед Аркадий, рассказывая очередную фронтовую историю. Внуку не нравилась эта фраза, в ней был какой-то расчёт. Будто просто так выручать никто бы не стал. Потом он обратил внимание: мама никогда не подавала милостыню на улицах, но стоило Бореньке заболеть, простудиться или подхватить грипп, как она начинала делать это безудержно, при всяком удобном случае. Ребёнок выздоравливал, и она вновь переставала.

Вообще во всём, что приобретает афористический, универсальный статус, сквозит неискренность. Говорят, например, будто человек становится лучше, если хорошо относится к тем, кто плохо относится к нему. Это же просто замаскированная последняя надежда, откладывание неизбежного, не более того…

Со своей стороны, Борис считал, что сам он помог Георгию лишь единожды, приютив его тогда, в начале их дружбы. Во сколько крат больше сделал для него Горенов, всегда оказывавшийся рядом, когда нужно. Ведь это такая удача, встретить его именно сегодня. Понятно, никто не считает, кто кому сколько раз пришёл на выручку, но как можно прогнать эти мысли из головы?

Борис боялся… Он очень боялся, что рано или поздно ему тоже придётся писать бульварное чтиво. Но пример Георгия – реальный и яркий прецедент того, как человек может заниматься этим, оставаясь собой, не истлевая, не превращаясь в пепел. Однако вся прошлая жизнь подталкивала к выводу: если что-то под силу Горенову, значит, Борис наверняка не сможет. Не вывезет. Страшно.

Тем временем они пришли в ресторан и даже успели расположиться за столиком в углу. Георгий любил это заведение, а его спутник, разумеется, здесь никогда не бывал, хотя посещал музей-квартиру Некрасова неподалёку. Друзья уже опрокинули насколько рюмок, без тостов, потому что пока каждая была «за встречу».

– Может, я не прав, как ты считаешь? – рассуждал Борис заметно менее застенчиво, поскольку быстро охмелел. – Может, я с рождения заблуждаюсь? Или меня неправильно научили?.. Понимаешь, всё то, что я ощущаю внутри, всё это искусство, оно настолько чище того, что я вижу вокруг… Что встречаю вовне… Ради того, что внутри, я могу хотеть жить, но это значит жить ради себя и больше ни для кого и ни для чего. А разве так можно?

Борис умел не только писать, но и произносить слово «искусство» без кавычек, чтобы оно оказывалось на своём месте и выглядело довольно значительно. Но сейчас это не помогало. Георгий смотрел на него скептически. Тот продолжал:

– Ладно, допустим, так можно и правильно. Но ведь только я могу захотеть жить ради того, что во мне. Никто другой не захочет. А мне очень нужно, чтобы захотели, понимаешь? Но как это сделать, если не удаётся вынести из себя ничего важного… Если невозможно вынести даже невозможность вынести… Такое впечатление, будто я пишу для единственного человека. Догадайся, для кого… Это меч Экскалибур может торчать из камня и ждать одного рыцаря, избранного, назначенного судьбой. А текстов, нацеленных на единственного читателя, быть не может.

– Успокойся, – произнёс Горенов, наливая другу очередную рюмку. – Все через это проходили, понимаешь? Издержки профессии. Ты же писатель! Вот скажи: «Я – писатель!»

– Оставь, пожалуйста! – Борис поморщился. – Нельзя так говорить о себе: «Я – писатель». Это не этично. Можно сказать только: «Он – писатель».

Георгий пожал плечами. Ему легко было согласиться, что неловко говорить о себе «я – хороший писатель», но даже это звучит ничуть не более жалко, чем утверждения «я – хороший врач» или «я – хороший любовник».

– Тогда сядь перед зеркалом и повторяй: «Он – писатель». Сам посуди, ты пишешь много часов в день, без выходных. Я тоже. А когда не пишешь, то читаешь… чтобы потом писать. А когда не читаешь, то думаешь о том, что напишешь. Сочиняешь. Так кто ты после этого? Повар? Плотник? Водитель? Вот врать, Боря – это не этично. В том числе и самому себе. Просто не нужно вкладывать в название ремесла больше, чем оно значит на самом деле. Ты действительно писатель, тут уж ничего не поделать, но это такая же работа, как другие.

В завершение фразы Горенов выпил и хлопнул дном рюмки об стол. Банально, но эффектно. Трудно было сказать, от чего он поморщился – от водки или от собственных суждений. Именно этого так не доставало Борису – умения выйти победителем даже тогда, когда твои позиции куда более зыбки и ущербны. Сделать вид, что под тобой есть почва, поверить в это самому и смело шагнуть… Не сомневаться до такой степени, чтобы даже нога не провалилась, чтобы и зыбкая болотистая жижа поверила, будто она – твердь. Тогда удастся сделать следующий шаг, потом следующий… Тогда можно идти, не сомневаясь: другие люди непременно полюбят то, что внутри тебя. Зачем же он пишет чудовищные детективы, если ему под силу создавать всё что угодно?..

Борис не мог произнести: «Я – писатель», хотя в своём призвании был убеждён гораздо сильнее, чем Горенов. Собственную судьбу он никогда не менял. Здесь, вероятно, и таилась проблема. Уверенность потомственного литератора в том, что духовный и материальный миры представляют собой сообщающиеся сосуды, переживала не лучшие времена. По его мнению, у автора должны формироваться какие-то особые отношения с бытием, а потому он постоянно чего-то ждал. Какого-то подарка: идеи, вдохновения, выигрыша в лотерею, скидки, снисхождения. Борис ощущал, будто он у кого-то на содержании, на окладе в какой-то высшей канцелярии. А уж если и там нынче не платят вовремя, то как вообще жить?

Георгию тоже стало неловко. Друг был не в форме, стыдно смотреть на это, когда не в силах помочь. Он решил не продолжать, так будет только хуже. Сам Горенов старался подходить ко всему, как к морю. Каких подарков ждать от стихии? Хорошо, если она смилостивится и не убьёт сегодня, но тут многое зависит и от тебя самого. Если сидеть на берегу, то наверняка не утонешь… но и помрёшь на том же берегу. Помогли бы Борису такие рассуждения?

– Ты знаешь, я давно понял, что нет никакого таланта. То есть, может, он и есть, но на самом деле каждому под силу развить в себе творческие способности. И, пожалуй, первое, что нужно для этого сделать – полностью зациклиться на собственном «я». Сколько себя помню, мне всегда хотелось писать, но, чем дольше я этим занимаюсь, тем чаще вижу вокруг одни руины.

Друзья сидели, глядя в разные стороны. Георгий уставился на обои

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 118
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?