Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Егор Чекрыгин

Кстати, о троглодитах.

– Лга’нхи, – с очень серьезным видом обратился я к своему спутнику. – Коли Осакат теперь «люди», – значит, ее враги – наши враги. Раз верблюжатники убили ее родича, значит, мы теперь с ними воюем. Потому ты можешь убивать их, не спрашивая разрешения… духов. (Поспешно уточнил я.) Но зря в бой тоже не бросайся, помни о нашей великой миссии… в смысле – о нашем деле. Мы должны выжить! Так духи говорят. (Хорошо, когда есть на кого всю ответственность свалить.)

А еще хочу спросить тебя как опытного воина – не следует ли одному из нас пойти на разведку и посмотреть, нет ли в округе еще этих верблюжатников? Давай я по-быстрому сбегаю, а ты пойдешь вместе с девчонкой… А я пока оббегу округу и посмотрю… Пожалуй, проверю возле реки. Им ведь надо где-то поить скотину. А заодно уж и воды принесу, чтобы пожрать приготовить…

Ну естественно, Лга’нхи чуть не лопнул от возмущения! Да как же так, я, сявка подзаборная, побегу на разведку, а он, великий воин, останется тут улиток (вернее одну улитку) пасти. В ответ я приниженно вякнул насчет воды. Но мой вяк был раздавлен сброшенным с высоты евоного величия: «Сам принесу!» «Ну чисто дите», – подумал я, глядя вслед стремительно удаляющемуся гордому воину. А потом, уловив направленный на меня взгляд, глянул на девчонку. Она смотрела на меня с большущим подозрением.

– Ешь, говорю тебе. Это тоже еда!

– Да какая же это еда… – брезгливо повел носом Лга’нхи, глядя в горшок с разваренными зернами чего-то, щедро сдобренные мясом и жиром притащенного Лга’нхи сурка. – Это гадость, на дерьмо похоже…

– А я говорю, ешь! – рявкнул я на него, необычайно довольный собой. – Дурень, привыкай к еде этих людей. Возможно, в их землях другой и не будет. А как мы найдем меч и оберег, если ты не сможешь есть и умрешь с голоду?

Последний аргумент подействовал. Еще бы, скажи я ему, что ради поисков этих волшебных предметов надо жрать грязь, он будет жрать! Надежда отыскать чудесные предметы – это единственное, что еще удерживало моего приятеля на этом свете. Так что он взял предложенную ему Осакат ложку, неловко зачерпнул из стоящего между нами котелка кашу и начал брезгливо пережевывать. Я веселился, глядя на этого неженку и брюзгу. Я вообще жутко веселился последние два часа. Да и как было не веселиться – жизнь, кажется, наконец-то повернулась ко мне лицом, а не задницей. По дороге я хорошенько расспросил Осакат, мучительно пробираясь сквозь лингвистические барьеры. В языке степняков практически не было слов, обозначающих какие-либо технические приспособления. Они даже слова «печь» не знали. Металлы называли «блестящий камень» и не особо разбирались, чем отличается железо от бронзы… Так что узнавать о техническом уровне народа Осакат было весьма и весьма не просто. В основном я показывал на то или иное изделие и спрашивал: делают ли они такое. И всегда слышал ответ: «Да». Я даже заподозрил, что она меня банально дурит, набивая цену, пока не услышал «Нет», после демонстрации лука. Да, похоже, луков не знали и горцы, зато они плавили металлы, строили дома и выращивали на своих полях и огородах разные корнеплоды и овощи, в том числе и это вот зерно, которое я почему-то назвал «рожью», хотя настоящую рожь никогда в глаза не видел. Так что это была цивилизация, и тут я вполне мог подняться по карьерной лестнице малость повыше должности водоноса и говновоза. Оставалось только до нее добраться. Ведь пока между нами и ею стояло немалое войско завоевателей.

Когда вернулся Лга’нхи с бурдюком воды, тушкой сурка и свежими новостями, у нас уже было все готово. Лагерь мы разбили в некотором отдалении от повозки (зачем смущать Осакат близостью трупа ее родича. Да и мне наличие этого трупа особого аппетита не прибавляло). Впрочем, к повозке пришлось все же сходить, чтобы забрать мешки с зерном и еще разную мелочь, вроде горшка, кисета с солью и еще какой-то дребедени, что девчонка нарыла в недрах этого колесного монстра. Я тем временем оттащил труп в сторону, замотав в кусок выданной мне шкуры… Оказалось, горцы, как и местные, захоронением трупов не занимаются. Просто оттаскивают тело в степь или на край дороги и позволяют природе сделать свое дело. (Запрятать многочисленных духов, обитающих в теле человека под землю? Какой ужас, они же потом отомстят!) На обратном пути я набрал сухой травы и отбил камнем от повозки несколько посаженных на деревянные нагели грубых досок (значит, у них есть как минимум коловороты, отметил я с радостью). Так что запас дров у нас был вполне достаточный. И вскоре маленький костерок затеплился в выкопанной (чтобы не заметил противник) яме. Принесенную воду мы налили в добытый из недр повозки глиняный горшок (их делают на гончарном круге, как я выяснил. Й-е-е-е-с!!!). Тушку покромсали ножом Осакат (это вам не с кремневым рубилом мучиться) и швырнули в горшок, насыпав сверху зерна, соли и каких-то травок, спасенных из повозки. А пока наш «цивилизованный» ужин готовился, мы с Лга’нхи (бабе не место на совете воинов) сели обсуждать новости. Новости, правда, были сплошь старыми. Войско все еще было между нами и горами. Хотя какие-то передвижения оно совершало, но то ли двигалось очень медленно, то ли это были сугубо внутренние передвижения, типа ротации частей или подвоза провианта… (Ай какие слова я знаю!) Но так или иначе, пока между нами и горами стояли эти ребята. И не то чтобы они стояли сплошной стеной. Нет, вражьи войска разбились на множество отрядов, и каждый поставил свой лагерь в некотором отдалении друг от друга. Что, видно, было логичным решением, учитывая, что вокруг каждого отряда паслось небольшое стадо верблюдов, овцебыков и еще каких-то животных, напоминающих коз. Тут мы с Лга’нхи, ясное дело, как обычно, поспорили. Он утверждал, что это разные рода и каждый идет хоть и вместе с другими, но сам по себе. Я же отстаивал концепцию единого войска, разбитого на множество отрядов, находящихся на самообеспечении. Спор, как обычно, кончился ничем, потому что я отчаялся вбить в голову этой дубине возможность существования иных форм социального объединения человеческих особей, кроме как маленькое племя, кочующее вслед за стадом овцебыков. А он устал спорить с Дебилом, который ни хрена не понимает в жизни и несет какую-то откровенную чушь. Но так или иначе, а если мы хотим попасть в горы, то нам надо пройти через это войско. Я, опять же, искренне считал, что это возможно… Мол, идем ночью. Осторожненько и неслышно. На день забиваемся в какие-нибудь овраги под корягу и тихонечко отсыпаемся… За пару-тройку дней (учитывая скорость передвижения Осакат) дойдем до гор, а там уж… Но убедить Лга’нхи, что подобное возможно, мне не удавалось. Для него даже стоящие в отдалении километров трех-пяти друг от дружки вражеские лагеря казались жуткой теснотой. И что вражеские воины не будут так же бдительны, как и стражи «людей», охраняющие одинокий лагерь на сотни километров пустоты, вслушиваясь в шорох тигриных лап или вражеских ног, он не верил. Сколько я ни убеждал его, что большое количество людей лишь сыграет нам на руку (никто не станет обращать внимание на три идущие по своим делам фигуры посреди многолюдного лагеря), в такую чушь он поверить не мог… Так мы ни к чему и не пришли, и спор плавно перешел в ругань на гастрономическую тему.

Каша и впрямь на вкус была своеобразная. Ни на гречку, ни на рис, ни на пшенку не похожа… Я раньше такой точно не пробовал… Какой-то своеобразный привкус, но по мне так вполне даже приятный. Ежели бы еще ее на молоке сварить, соли добавить, а может, еще и сахару, так и вообще объеденье будет. Так что я вовсю уминал ее выданной мне ложкой и радовался жизни. А вот Лга’нхи ел непривычное блюдо, кривя рожу и строя из себя принцессу на горошине, которой подали на обед дохлую крысу. Выковыривал, засранец этакий, из общего котелка куски мяса и корчил страдальческую рожу каждый раз, когда язык его величества соприкасался с прилипшим к мясу разваренным зерном… Смотреть на это было весьма ржачно. Так что спать я лег в очень благодушном настроении. А вот проснулся…