Черные небеса. Заповедник - Андрей Тепляков

Говорили об убийстве. В Городе очень редко случались подобные преступления, разве что по неосторожности человек мог убить человека или кто-то слишком усердствовал, направляя на путь спасения. Мама говорила Ною, что еще лет десять назад известие об убийстве повергало Город в шок. Раскрыв уши пошире, Ной узнал, что убита целая семья с первого этажа. Дверь осталась нетронутой, окно тоже. Узнал, что трупы сильно обезображены. В оценке того, насколько обезображены, мнения расходились: кто-то утверждал, что у отца семейства оторвана голова, а у его жены нет обеих ног; кто-то говорил, что у нее вырвано сердце и сломана шея. Утверждали, что пропал ребенок, а второй… Ной почувствовал дурноту. Все, что он слышал, тут же возникало перед глазами страшными живыми картинами. В паре шагов от него какая-то женщина тихо плакала; ее утешали. Несколько голов, одни покрытые, другие простоволосые, высовывались из окон и глазели вниз. Время от времени кто-то из милиционеров кричал: «Закрыть окна!» Головы исчезали, хлопали ставни.

За спиной у Ноя рявкнул автомобильный гудок. К толпе медленно приближалась медицинская машина.

— Разойдитесь! — закричали милиционеры и принялись энергично теснить людей в стороны. — Разойдитесь! Пропустите машину! Вы препятствуете работе официальных служб!

Последний аргумент подействовал лучше всего. Воспрепятствование деятельности администрации Города, равно как и неподчинение требованиям ее официальных представителей строго наказывалось. Никому не хотелось долгих объяснений в участке, да и смотреть было уже не на что: художник закончил и теперь стоял, грея под мышками замерзшие ладони, тела упаковали в большие черные мешки.

Толпа заколыхалась и стала рассыпаться. Ной тоже счел за лучшее уйти. Ему стало страшно. Убийства в Городе участились — все об этом говорили, но пугало не это, пугала бессмысленная, чудовищная жестокость, с которой они совершались. Ей не было объяснений.

Настроение прогуляться по сонным улицам пропало, и Ной направился прямо к конторе Поиска.

Танк и Колотун оказались на месте. Они сидели возле вездехода и разговаривали. Ной пошел к ним, собираясь рассказать о том, что видел на улице Святого Варфоломея, но Колотун опередил его:

— Сдается мне, будет у тебя сегодня выходной.

— Храни вас Бог, — автоматически сказал Ной и спросил:

— Почему?

— По малолетству твоему.

Ной обиженно замолчал. Едва ли Колотун был намного старше. Конечно, дело не в возрасте, и Ной прекрасно понимал, что тот имеет в виду, но формулировки Колотуна его задевали.

— Ушки запретил использовать детей на тяжелой работе? — спросил он, чувствуя, как сердце зло застучало в груди.

Колотун осклабился.

— Ты растешь, мальчик! Растешь на глазах! — он смахнул несуществующую слезу. — Еще немного, и я смогу честно сказать — моя миссия на земле выполнена. Я воспитал человека!

Танк беззвучно смеялся, сотрясая широкими плечами. При последних словах Колотуна он опрокинулся на колесо вездехода и загоготал в полный голос. Ной тоже заулыбался. На Колотуна нельзя было долго злиться.

Когда Танк успокоился, Ной сказал:

— Я только что был на улице Святого Варфоломея. Там что-то случилось — что-то ужасное!

Втайне наслаждаясь общим вниманием, Ной рассказал о том, что видел. Его слушали молча и хмуро. Когда он закончил, Колотун сказал:

— Ты умеешь предвосхищать события — что есть, то есть. Ушки как раз там. Ты его случаем не видел?

— Нет. А почему он там?

— Как ты думаешь, кто виновники торжества? Кто порезвился на улице Святого Варфоломея?

Это слово — порезвился — покоробило Ноя. Оно никак не подходило к телам в черных мешках и плачу женщины. Оно звучало глупой издевкой.

— Это тараканы?

— Они это, — подтвердил Танк.

— Они, — эхом отозвался Колотун. — Посему быть тебе сегодня без дела. А нам светит очередная грязная работа. На этот раз действительно грязная.

— А можно я тут побуду? — спросил Ной.

— А где ж тебе еще быть? Побудешь, если Ушки домой не отправит. Он начальник — ему решать.

Время тянулось медленно. Колотун что-то напевал себе под нос, тягучее и монотонное, Танк закрыл глаза и, казалось, задремал. Но, не смотря на внешнее спокойствие, Ной хорошо чувствовал их напряжение. Они знали, что будет впереди, и им это не нравилось.

Ушки появился незаметно. Он успел преодолеть половину расстояния от двери до вездехода, когда Колотун увидел его.

— Привет, начальник.

Ушки застыл буквально на секунду — не больше, только Ной успел заметить, как окаменело и напряглось все его тело, словно он изготовился к броску. Но уже в следующий момент он расслабился и подошел к ним своей обычной скользящей походкой.

— Все, народ, собираемся. Погоны перекрыли половину квартала, говорят, что ни одной щели не оставили. Врут, конечно, но шанс есть. Мы можем поймать гаденышей.

— Ага, истребим вражью силу, — сказал Колотун и встал.

Танк тоже поднялся. Они пошли к раздевалке возле кабинета Караско. Отойдя на несколько шагов, Ушки повернулся к Ною и сказал:

— Вставай. Пойдешь с нами.

Ной побледнел. Он встал, чувствуя, как по телу расползается гадкая слабость. До сих пор все ужасы, связанные с Поиском — тараканы, окровавленные и покалеченные люди, все они были чем-то нереальным, они не касались его. Он никогда не думал о том, что может сам оказаться среди этого. Ной испугался. До дрожи в коленках, до потери голоса, до слез испугался.

— Эй, эй, Ушки — стой, погоди, — вмешался Колотун. — Ты это серьезно?

— Разумеется.

— Да он же новичок! Он же школьник!

— И что? Пусть учится.

— Чему учится?

— Тому, чему должен. Это говно — и есть наша работа, — Ушки произнес это почти весело. Он полагал, что это звучит забавно.

Колотун так не считал.

— Иногда мне кажется, что ты слишком любишь эту работу, — мрачно сказал Колотун.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Ушки, он весь подобрался. Он стоял перед здоровенным Колотуном — тонкий, высокий, напряженный, как змея. Его пальцы подрагивали, казалось, еще секунда, и он бросится. Колотун отступил и поднял руки.

— Он будет в порядке, — сказал Ушки. — Все будут в порядке. И мы обойдемся без соплей. На семью достаточно одной мамочки.

Он повернулся и пошел в раздевалку. Колотун оскалился ему вслед и повернулся к Ною.

— Давай, пошли.

Ной плохо помнил дальнейшее. В раздевалке ему показали шкафчик, кто-то, кажется Танк, вручил полевой комбинезон, оказавшийся великоватым и висевший на Ное, как мешок. Ушки долго возился с какими-то железками, перебирая их и складывая в большую сумку. Потом была долгая дорога к машине и быстрая поездка к месту происшествия. Ной пришел в себя лишь тогда, когда они прибыли на улицу Святого Варфоломея.