Газлайтер. Том 22 - Григорий Володин

– Принцесса, – начинает он с нарочитой небрежностью, – можешь присоединиться к моей группе в Гоне. У нас лучшие охотники, и, когда мы снова наберём больше всех добычи, ты сможешь приобщиться к моей славе. Будет проще, да и тебе на пользу. Ведь слабую охотницу никто не признает королевой.

– Благодарю за предложение, генерал Зодр, – отвечает она ровным, холодным голосом. – Но я соберу больше всех добычи без твоей помощи.

Усмешка Зодра растягивается ещё шире, превращаясь в самодовольную гримасу. Он делает шаг вперёд, словно хищник, сокращающий дистанцию до жертвы. Его лицо оказывается слишком близко, а дыхание неприятной волной скользит по её коже.

– Это уж вряд ли, наследница, – шепчет он, растягивая слова, словно смакуя каждую букву. В его голосе звучит ядовитая издёвка. – Мечтать иногда бывает вредно…

Внезапно створки окна за их спинами распахиваются с оглушительным звуком. Сильный порыв ветра врывается в коридор, поднимая пыль и заставляя висящие ткани трепетать. Одна из створок со свистом ударяет Зодра прямо в лицо. Его голова резко дёргается назад, а сам он, потеряв равновесие, отшатывается и с грохотом падает на пол.

– Тяв, – раздаётся где-то далеко, едва различимо.

Айра останавливается, чтобы оценить зрелище. Она едва сдерживает улыбку, глядя, как генерал, сморщившись от боли, растерянно потирает нос.

– Кажется, вы не слишком уверенно стоите на ногах, генерал, – произносит она грустным тоном. – Возможно, стоит потренироваться удерживать равновесие подольше, прежде чем участвовать в Гоне.

Зодр яростно рычит, его лицо наливается багровым оттенком от унижения. Поднявшись, он отмахивается, словно стряхивая её слова. Не ответив, генерал разворачивается и чеканит шаги, пока не исчезает в коридоре.

Айра поворачивается к окну. Свет мягко струится сквозь легкие облака. Но тут что-то мелькает в углу её поля зрения. Ломтик, питомец конунга Данилы, свисает вниз головой из тени над окном. Его блестящие глаза хитро сверкают, а за створкой виднеется кончик хвоста, качающийся в воздухе.

Айра усмехается, доставая из кармана маленький кусочек специально заготовленного угощения.

– Конечно, – думает она с теплотой, протягивая лакомство Ломтику. – Конунг Данила снова выручает. Он никогда не оставит меня в беде. И даже в этом Гоне я не буду одна.

Ломтик ловко хватается за угощение и исчезает в тени, оставляя после себя лишь легкий шум сквозняка. Айра смотрит на пустое окно. Гон там или не гон, но ликанку он резко перестал пугать.

* * *

Южная Обитель, Антарктида

Настоятель Южной Обители смотрит на склонённого перед ним монаха.

– Ты связался с демоническим миром?

Монах в рясе склоняет голову ещё ниже. Он так старался, и наконец-то может похвастаться успехом. Радость едва не вырывается наружу.

– Да, я… Правда, не знаю, дойдёт ли эта новость до самого Короля Теней, – признаётся он, тщательно подбирая слова. – Никто ведь не знает, где он скрывается. Но… его вассал точно узнает.

Настоятель задумчиво постукивает пальцами по ручке кресла.

– Хорошо, – кивает он с одобрением. – Большего и не требовалось. До Короля Теней достучаться невозможно, он всегда вне зоны досягаемости. Но его приближённый – это именно то, что нужно. Ты действительно постарался ради Великой Идеи. Монах мгновенно оживляется, его голова поднимается, а голос звучит почти торжественно:

– Настоятель! Да я ради Великой Идеи горы сверну! – Он кивает так усердно, что кажется, капюшон вот-вот слетит с лысого черепа гомункула. Но тут монах вдруг запинается и робко добавляет: – Настоятель… А можно мне в награду дополнительную плошку риса на обед?

Настоятель хмурится. Слово «обед» явно режет ему слух.

Обилие еды – это грех, – произносит он строго. – Еда должна быть скромной, чтобы очищать дух, а не обременять тело. А раз ты о ней грезишь, то грех твой удваивается. Желать лишнего – значит ставить удовольствие выше Великой Идеи. Не ожидал от тебя такого. Иди, постись. Очищай своё сердце от лишнего.

Монах вздыхает, словно его только что лишили высшего благословения.

– Как скажешь, настоятель, – промямлил он, поклонился и ушёл, утопая в тенях коридора.

Как только дверь за монахом закрывается, настоятель мгновенно теряет свою аскетичную маску. Из-под стола появляется коробка с надписью «Ватрушки от Ирины». С выражением лица, будто он готовится решать судьбы мира, настоятель открыл крышку. Аромат свежей выпечки наполнил воздух, и настоятель с явным удовлетворением протянул руку за первой ватрушкой.

– Ну, а мне сама Великая Идея велела угоститься, – бормочет он себе под нос, откусывая с аппетитом. – Должность настоятеля требует энергии. Как ещё мозг справится с этим грузом проблем? Мальчишка-телепат ведь тоже себе не отказывает в подпитке для мозгов, – добавляет настоятель, скосив взгляд на оставшиеся ватрушки. – Чем я хуже?

Он откусывает кусок ватрушки, едва заметно улыбаясь. Однако радость долго не задерживается. В голову вновь закрадываются тревожные мысли. Но настоятель уже принялся решать проблемы. Благо, что союзник-дроу Гагер передал важное известие: у Филинова родился сын.

Откуда у Гагера всегда берутся такие точные сведения? Вообще его шпионы работают слишком уж хорошо…

Подозрения давно грызли настоятеля. Но, несмотря на них, он не может не признать: информация полезна. Тем более Гагер ясно дал понять, что это его последняя помощь. Дальше Обитель должна действовать сама.

Настоятель понимает: тянуть дальше невозможно. Время не ждёт, а ситуация становится критической. Восточная и Северная Обители уже пали – катастрофа, которой они так боялись, стала реальностью. Зомбированные альвы оказались в распоряжении Филинова, исследования по вирусу утрачены, и теперь сама «Великая Идея» балансирует на грани краха.

– Ещё одного провала мы не можем себе позволить, – размышляет он, задумчиво откусывая кусок творожной ватрушки. Вкус изысканный, нежный. Настоятель почти улыбается, но быстро подавляет эту слабость. Война войной, а ватрушки – это святое.

Теперь перед ним стоит важнейшая задача: разработать план, который спасёт их от неминуемого краха. Южная Обитель, сильнейшая из всех четырёх, вместе с Западной остаются последними бастионами. Никакая человеческая сила не пробьёт её оборону. Но настоятель знает: времени у них мало. Даже самые непреступные крепости со временем могут пасть.

Он аккуратно отламывает ещё один кусочек ватрушки, наслаждаясь её мягкой текстурой. Во всей этой череде бедствий остаётся хотя бы одно светлое пятно: выпечка некой Ирины. Настоятель останавливается, глядя на оставшуюся половину.

– Кто бы ни была эта Ирина, она истинный мастер своего дела, – думает он, чувствуя лёгкий прилив вдохновения. – Наверняка одухотворена Великой Идеей.

Планирование продолжается, ватрушка убывает. «Великая Идея» требует жертв, но вкусное подкрепление ещё никому не мешало вершить судьбы мира.

* * *

Я покачиваю Олежека на руках. Младенец совсем крошечный, розовый и мягкий, как облачко. Но уже рвется в бой.