Россия 2015. Эпидемия - Алексей Фомин

– Назад, назад, куда прешь, скотина!

Но Игорь уже выбрался из кабины и стоял, протягивая вперед в вытянутых перед собой руках удостоверение члена правительства Москвы и заветный пропуск на выезд из города:

– Не стреляйте, не стреляйте, у меня пропуск.

Гаишник бегло изучил оба документа, бросив на Кузьмина брезгливый взгляд, когда сравнивал фотографию на удостоверении с испуганной физиономией Игоря. Он подал знак рукой, и «Лада» немного подвинулась, освобождая проезд колосовскому «Транзиту». Игорь заскочил в кабину, и Колосов плавно тронулся с места. Впереди, под мостом, стоял еще один кордон. На этот раз два БМП. Экипажи сидели на броне в защитных противохимических комбинезонах и противогазах. И тут же рядом милиционеры в белых летних рубашечках с коротким рукавом. Выезды на кольцо были заблокированы бетонными блоками. «У нас, как обычно, правая рука не знает, что делает левая. Одни своих людей обрядили в 30-градусную жару в резиновые костюмы и противогазы, которые, один черт, от вируса не защитят, а другие даже не обеспокоились снабдить людей марлевыми повязками», – подумал Колосов, минуя первый кордон.

Милицейская «Лада» еще не успела вернуться на место, закрывая проезд за проехавшим микроавтобусом, как в образовавшуюся щель, резко рванув с места, ринулся, похожий в своем стремительном броске на хищную кошку, роскошный вишневый «БМВ». Обдирая свои гладкие бока, он уже почти вырвался на свободное пространство, когда был встречен очередями из нескольких автоматов. Посыпались стекла, покрывая асфальт хрустальным крошевом, мотор заглох, окровавленный труп, прошитый десятками пуль, повис на руле. Колосов инстинктивно нажал на педаль тормоза и хотел было выглянуть из окна, посмотреть, что там творится сзади, как дружный вопль пассажиров: «Не останавливайся!» – заставил его двигаться вперед. На втором кордоне проверка была серьезнее. Всех заставили выйти из машины и сверили личные документы с записью в пропуске. Когда миновали кордон, Игорь глубоко, облегченно вздохнул:

– Ну, слава Богу, вырвались.

– Быстро же они действуют. Когда мы утром здесь проезжали и намека на какие-либо кордоны не было, да, пап? – Михаил обратился к отцу.

Виктор Петрович промолчал, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать волю своим эмоциям. За него ответил Игорь:

– Выезды из города начали перекрывать еще ночью. Начали с северо-востока. Южнее Волоколамки, наверное, многие выезды еще свободны. Но завтра заблокируют весь город. Если бы нам не нужно было заезжать к вам в Митино, я думаю, мы совершенно спокойно и без приключений выехали бы по Варшавскому шоссе.

– Черт возьми, – взорвался Колосов, с силой стукнув кулаком по рулю, – да это же просто хладнокровное убийство. Это… Это самые настоящие преступники, хуже всяких фашистов.

– Что поделаешь, – в разговор включилась Марина, – у них, видимо, такой приказ.

– Да я не об этих говорю, которые нажимали на спусковой крючок, а о тех, кто такие приказы отдает. Хотя и тот, кто выполняет преступный приказ, тоже преступник.

Колосов зарулил во двор собственного дома и, обращаясь к Кузьминым, сказал:

– Подождите нас здесь, мы за полчаса-час соберемся. Пойдем, ребята.

Когда Колосовы исчезли в подъезде, Марина вышла из машины, обронив Игорю:

– Я пройдусь, ноги разомну.

Отойдя несколько десятков метров от микроавтобуса, она набрала номер «солдатика»:

– Алло, милый, начинай. Да, скоро буду.

Колосовы спустились к машине, неся с собой три сумки и коробки с консервами. Когда все это было загружено в микроавтобус, наши путешественники, не теряя времени, тронулись в путь.

– Каков маршрут движения? – Колосов по-прежнему был за рулем, рядом с ним сидел Игорь, все остальные устроились сзади. – Я полагаю, на кольцо возвращаться не будем, едем через Красногорск?

– Да, – ответила за всех Марина, – а оттуда – на Звенигород. Можно по Рижскому шоссе или через Петрово-Дальнее. Эта дорога самая короткая.

– Самая короткая – не значит самая быстрая, – вступил в разговор Игорь. – Слишком много там элитно-режимных объектов. Бог его знает, какие сюрпризы могут нас там ожидать. Поехали лучше по Рижскому, быстрее проскочим.

«Транзит» без всяких проблем выехал из Митина, домчался до Красногорска, пересек его и выскочил на Рижское шоссе. Километров десять проехали на хорошей скорости, хотя и в плотном автомобильном потоке. Дальше начались затруднения. Скорость движения начала снижаться, а поток автомобилей уплотняться. На обочине стали появляться первые «перегревшиеся» – машины с открытыми капотами и парящими радиаторами. Июльская жара – не самая лучшая погода для старых машин, особенно если приходится стоять в «пробке». Наконец, движение остановилось совсем.

– Черт его знает, что там впереди. Возможно, авария, а тут еще эти «кипящие чайники» помехи создают, – сказал Колосов, отирая пот со лба. – Сейчас бы на пляже валяться, а не жариться в «пробке», драпая от этой проклятущей эпидемии. Я предлагаю при первой возможности свернуть направо, тогда мы выедем на Волоколамское шоссе. По Волоколамке получится длиннее, но, может быть, там затора не будет.

Колосову потребовалось не менее получаса, для того чтобы перестроиться в крайний правый ряд и вклиниться в вереницу машин, ползущих по обочине. Наконец, появился долгожданный поворот направо. Свернув, микроавтобус набрал скорость, и в открытые окна хлынул поток воздуха, охлаждая путешественников.

– Фу-у, наконец-то. – Игорь подставил лицо набегающему потоку. – Хоть чуть-чуть попрохладнее. И, вообще, как ты можешь ездить без кондиционера?

– Баловство это, – ухмыльнулся Колосов, – от него только простуживаешься чаще. На улице – тридцать пять, а в салоне – восемнадцать. Набегаешься по жаре, разгоряченный, мокрый заскочил в машину, вот тут тебя и прохватило. Нет, мне с моим образом жизни кондиционер противопоказан. Это вам, начальникам, можно. Из кондиционированной квартиры в кондиционированный подъезд, оттуда – в кондиционированный автомобиль, потом – кондиционированный кабинет. Так можно в самую жару в пиджаке и галстуке ходить.

До Волоколамки доехали быстро, а там снова начались затруднения. Нет, безнадежно стоящей «пробки» не было, но движение было плотным, и скорость не превышала двадцати – тридцати километров в час. Пассажиры микроавтобуса, утомленные дорогой, молчали, слышалось только сытое урчание мотора. Каждый думал о своем.

«Как-будто ничего не случилось, просто большой дачный разъезд. Москвичи торопятся побыстрее покинуть раскаленный, пыльный, грязный город и поблаженствовать в ласковой прохладе своих дачных участков. А на самом деле мы присутствуем на последнем акте трагедии под названием „Гибель России“, – думал Колосов.

«Вроде бы все так здорово шло, перспективы открывались – аж дух захватывало, деньги, наконец, стали приличные появляться. И вдруг все рухнуло… Сколько продлится эта бодяга? Месяц, два, три, полгода? Неизвестно еще, удастся ли восстановить прежние позиции… Может быть, нужно было остаться вместе со всеми? И, вообще, остался ли в Москве кто-нибудь из наших, кроме несгибаемого мера? Понимает, старый, что он без Москвы – никто. Куда ж ему бежать от нее, родимой? И благоденствовать с нею и погибать тоже. Но ко мне это не относится. Эх, надо было еще в феврале, когда предлагали, перебираться в федеральное правительство. Должность показалась неперспективной. Сидел бы сейчас в Питере и в ус не дул. Что сделано, то сделано, чего уж теперь. Сейчас главное – суметь стать полезным для колосовского дружка. Ему потом, когда все это закончится, свои люди в Москве еще, ой как, понадобятся…» – Игорь выбросил в окно окурок и тут же закурил новую сигарету.