Тень ночи - Дебора Харкнесс

Мэтью наложил вето на все эти предложения и позвал вдову Битон – знахарку и повитуху из Вудстока. Школа ночи презрительно сморщила носы: женщина и вдобавок бедная. Однако, по мнению Мэтью, то и другое сделает ее сговорчивее. К тому же вдова Битон была единственной на всю округу, кто имел магические способности. Остальные, как признался он, давным-давно сбежали, не желая жить рядом с варгом.

– Вряд ли стоило звать сюда вдову Битон, – сказала я, когда мы готовились лечь спать.

– Ты это уже говорила, – ответил Мэтью. Чувствовалось, он ждет не дождется прихода знахарки. – Но если вдова Битон сама не сможет нам помочь, то порекомендует сведущих людей.

– Мэтью, конец шестнадцатого века не лучшее время, чтобы открыто расспрашивать о ведьмах.

Я лишь слегка заикнулась об охоте на ведьм, когда члены Школы ночи оживленно обсуждали места поисков и кандидатуры возможных моих учителей. Мэтью знал о грядущих ужасах, но развеял мои опасения.

– Суды над ведьмами в Челмсфорде – дело прошлое. А до процессов в Ланкашире еще целых двадцать лет. Если бы сейчас в Англии процветала охота на ведьм, мы бы просто не появились в этом времени.

Он взял со стола письма, недавно принесенные Пьером.

– Хорошо тебе рассуждать. Твои научные интересы лежат в другой сфере. Ты не историк, – без обиняков сказала я. – Челмсфорд и Ланкашир были пиковыми точками. Ведьм преследовали по всей Англии.

– Ты считаешь, что историк способен понимать особенности данного отрезка времени лучше живущих в этом времени? – с нескрываемым скептицизмом спросил Мэтью.

– Да. – Я чувствовала, что начинаю раздражаться. – Зачастую мы понимаем эпоху лучше ее современников.

– Однако утром, когда ты не смогла догадаться, почему в доме нет ни одной вилки, ты говорила совсем другое, – напомнил мне Мэтью.

Я и в самом деле потратила минут двадцать, обшарив все мыслимые места в поисках вилок. Потом Пьер деликатно объяснил мне, что этот предмет столового обихода пока еще не распространился по всей Европе.

– Но ты же наверняка не принадлежишь к числу тех, кто уверен, будто историки лишь запоминают даты и изучают какие-то туманные факты, – продолжала я. – Моя задача – понять, почему в прошлом произошли те или иные события. Когда что-то происходит у тебя перед глазами, причины не всегда ясны. Взгляд из будущего дает более четкую перспективу.

– В таком случае можешь успокоиться, поскольку у меня есть и опыт, и ви́дение перспективы, – сказал Мэтью. – Я вполне понимаю твои опасения, но обращение к вдове Битон – правильный шаг.

За высказанными словами я уловила невысказанные: «Вопрос закрыт».

– В последнее десятилетие шестнадцатого века случались неурожаи. Люди голодали и, естественно, боялись за свое будущее, – выпалила я. – То есть боятся сейчас. А это значит, что они ищут козлов отпущения, на кого можно свалить вину за неурожаи и прочие беды. Обычные знахарки и повивальные бабки боятся, что их обвинят в колдовстве, хотя твои высокоученые друзья могут и не знать о подобных «мелочах».

– В Вудстоке я самая могущественная персона, – сказал Мэтью, обнимая меня за плечи. – Никто не посмеет тебя ни в чем обвинить.

Я была удивлена этим всплеском его высокомерия.

– Я здесь чужая. Вдова Битон ничем мне не обязана. Но если я привлеку к себе внимание, это рикошетом может ударить по ней. Прежде чем просить ее о помощи, я должна производить впечатление женщины из высшего сословия. Дай мне несколько недель.

– Диана, это не может ждать! – резко возразил Мэтью.

– Я же прошу время не на разные пустяки. Я не говорю: «Подожди, пока я не научусь вышивать по образцам и варить варенье». Мои опасения не беспочвенны. – Я угрюмо посмотрела на мужа. – Спорить я не намерена. Зови свою знахарку. Но не удивляйся, если все пойдет не так, как ты думаешь.

– Доверься мне, – сказал Мэтью с явным намерением меня поцеловать.

Его глаза подернулись пеленой. В нем обострилось инстинктивное стремление догнать добычу и подчинить своей воле. Это было не только желанием мужа из XVI века повелевать женой. Вампир хотел подчинить себе ведьму.

– Меня споры ничуть не возбуждают, – сказала я и отвернулась.

Зато Мэтью был возбужден. Я даже отодвинулась от него на несколько дюймов.

– Я не спорю, – тихо произнес Мэтью. Его рот находился возле моего уха. – А вот ты споришь. И если, жена, ты думаешь, что я когда-нибудь во гневе овладею тобой, ты очень сильно ошибаешься. – Его ледяные глаза приковали меня к балдахинному столбу. Мэтью повернулся и стал натягивать штаны. – Пойду вниз. Кому-то из них явно не спится. Пусть составят мне компанию. – Возле двери Мэтью остановился. – И если всерьез хочешь вести себя как женщина Елизаветинской эпохи, перестань сомневаться в моих словах, – довольно сердито произнес он и ушел.

На следующий день вампир, двое демонов и трое людей молча взирали на меня, застыв на широких половицах. Колокола церкви Святой Марии пробили очередной час, но слабое эхо их звона еще оставалось. В воздухе пахло айвой, розмарином и лавандой. Я восседала на жестком и неудобном стуле, облаченная в немыслимое число нижней и верхней одежды и туго затянутая в корсет. Из-за него мне было тяжело дышать. С каждым выдохом моя прежняя жизнь в XXI веке, ориентированная на научную карьеру, бледнела и расплывалась. Я смотрела на серый день за окнами, по стеклам которых барабанили струи дождя.

– Elle est ici[4], – доложил Пьер, мельком взглянув в мою сторону. – Ведьма здесь и готова встретиться с вами, мадам.

– Наконец-то, – пробормотал Мэтью.

Строгий покрой дублета делал его плечи еще шире. Желуди и дубовые листья, вышитые черными нитками по краям белого воротника, подчеркивали бледность его кожи. Мэтью наклонил голову, чтобы посмотреть на меня под другим углом зрения и убедиться, произвожу ли я впечатление досточтимой жены из Елизаветинской эпохи.

– Ну как, этого достаточно? – спросил он, обращаясь к друзьям.

– Да, – сказал Джордж, опуская очки. – Красно-коричневый цвет этого платья намного лучше подходит Диане, чем цвет ее прежнего наряда. Вдобавок он выгодно оттеняет ее волосы.

– Ты прав, Джордж. Внешне госпожа Ройдон не отличается от английских женщин. Но мы не сможем объяснить особенности ее речи тем, что она жила на с-с-севере Англии, – монотонно пробасил Генри. Он подошел ко мне и осторожно расправил складки подола моей парчовой юбки. – И потом, ее рост, который не скроешь ничем. Она даже выше королевы.

– Уолт, а ты уверен, что ее нельзя выдать за француженку или голландку? – спросил Том. Пальцами, перепачканными чернилами, он поднес к носу… апельсин, искусно украшенный цветками гвоздики, – своеобразный аналог освежителя воздуха. – Думаю, госпожа Ройдон смогла бы прижиться в Лондоне. Конечно, демоны сразу поняли бы, кто она, но люди едва ли обратили бы на нее внимание.