Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - Сергей Яров

Фактически война была порождена тем же духом анархии и многовластия, которые ранее привели к власти большевиков. Ее ожесточенность и размах не объяснить одним лишь сопротивлением «буржуазных», привилегированных ранее классов. На обеих сторонах баррикад мы видим представителей всех слоев и классовых групп. Для многих война была средством получить и то, что «недодал» Октябрь, и то, что он отнял. Крестьяне были недовольны продовольственной диктатурой, объявленной в мае 1918 г., и попытками расколоть деревню по имущественному признаку. Насаждение новой, «бедняцкой» сословности, получившее отражение в декрете об образовании комитетов бедноты в июне 1918 г., нарушало крестьянские традиции.

Рабочие быстро разочаровались в новой власти, видя, что их материальное положение постоянно ухудшается, а свобода взглядов преследуется. Уже в феврале 1918 г. в Петрограде, Москве и ряде городов Центральной России наблюдались попытки создания рабочих объединений, противопоставленных как официальным профсоюзам, так и местной власти. В Петрограде в феврале 1918 г. возникло Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов, объединявшее десятки промышленных предприятий города. Главенствующую роль в нем играли меньшевики, хотя Собрание и подчеркивало свою беспартийность.

Остро чувствовало свою ущемленность офицерство — как со стороны верхов, не упускавших случая заподозрить их в контрреволюции, так и со стороны анархиствующих низов, видевших в офицере «барина» и «врага народа». Интеллигент обостренно воспринимал «эксцессы» революции, бесцеремонность не всегда грамотных новых чиновников, попытки нарушить независимость профессиональных групп, к которым он принадлежал.

Словом, каждый мог предъявить свой счет революции — и, бесспорно, имел для того веские причины. Одно это еще не могло привести к взрыву, но оно готовило его. Война возникла не оттого, что кому-то удалось укрепить к определенному времени мощные антибольшевистские коалиции, и не вследствие тактических оплошностей комиссаров. Это все хотя и немаловажные, но побочные ее причины. Война отразила, прежде всего, анархический дух общества, его экстремизм, непризнание компромиссных правил политической игры. Иллюзии того, что царство свободы и благоденствия может быть немедленно дано новой властью, развеялись. Но не исчезли надежды на то, что само царство возможно построить в кратчайший срок — пусть другими руками и иным путем. Нетерпение и нетерпимость — без понимания этой психологической доминанты миллионов россиян трудно оценивать кровавую бойню 1918–1920 гг.

Гражданская война в целом имела столь же пестрый характер, как и революция. Создавались и распадались бесчисленные политические и военные союзы. Бои регулярных армий перемежались с действиями партизанских отрядов в тылу. Постоянно менялась поддержка противоборствующих сил со стороны различных социальных групп, слоев и классов.

Началом войны традиционно считается мятеж чехословацкого корпуса, который состоял из солдат австро-венгерской армии, чехов и словаков, попавших в русский плен и пожелавших принять участие в сражениях на Западном фронте. Весной 1918 г., после подписания соглашения с Совнаркомом, началась их эвакуация через Сибирь во Владивосток. Она сопровождалась постоянными стычками с местными Советами, зачастую лишь формально признававшими власть центрального правительства. Политические и национальные трения, подозрительность и неверные тактические приемы государственных структур в конечном счете привели к взрыву. Детонатором его послужили бои в Челябинске в конце мая 1918 г. Почти сразу все города, где находились крупные части корпуса, оказались под его управлением. Создалась угроза власти Советов на обширных территориях за Уралом: Транссибирская железная дорога, связывающая Россию с Сибирью, перешла в руки восставших.

Чехословацкая акция, повлекшая за собой роспуск местных Советов, обусловила появление первого антибольшевистского правительства на Урале — Уфимской директории. Она сформировалась в сентябре 1918 г. на основе эсеровского Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), ранее установившего свою власть в некоторых поволжских и уральских городах. То, что именно эсеры, а не какая-то иная партийная группа, пришли на смену большевикам, объясняется не только «демократическими» и «революционными» симпатиями населения. Эсеры в большей степени, нежели другие, обладали инструментами «подбирания» власти — организацией и пропагандой.

Директория не стала политическим долгожителем. Разнородный состав урало-сибирского правительства и раздиравшие его партийные разногласия предрешили его быстрый раскол. Потеряв былое влияние, теснимое Красной армией, оно было бессильно предотвратить переворот, совершенный в Омске, где находилась директория, адмиралом А.В. Колчаком и преданными ему офицерами 18 ноября 1918 г. Политические симпатии адмирала не отличались левизной, но в своих декларациях он предпочитал апеллировать более к патриотическим чувствам населения. Ленин и его соратники впоследствии широко использовали омский инцидент (как и ряд других, схожих с ним) в агитационных целях. Они доказывали, что эсеро-меньшевистские правительства, пусть и неосознанно, являются переходной ступенью к установлению диктатуры правых. Причины этого они видели в колебаниях, неизбежно присущих «мелкому буржуа».

Это не совсем верно и во всяком случае не может служить исчерпывающим объяснением в целом точно подмеченного процесса перераспределения власти. Левые правительства были слабы лишь постольку, поскольку они использовали демократические принципы в своей практике или хотя бы обозначали пределы демократических норм, переступить которые они не решались. С этим в значительной мере были связаны и половинчатость, непоследовательность и нерешительность их как в отстаивании своей власти, так и в принятии политических решений. Во многом в силу этого и происходила очередная «передвижка» власти — не потому, что правые казались более искренними защитниками народных интересов, но потому, что левые проявили здесь свою несостоятельность.

Антибольшевистским отрядам, наступавшим с Урала и Южной Сибири, удалось добиться кратковременного успеха летом 1918 г., но уже осенью они были потеснены, потеряв даже «столицу» Директории — Уфу Колчак смог в короткий срок создать несколько вполне боеспособных дивизий и остановить продвижение советских войск. В декабре 1918 г. ему удалось прорвать Восточный фронт. Особенно впечатляющим стал успех колчаковцев на правом фланге фронта: им удалось взять Пермь и начать наступление на Вологду и Котлас. Иным было положение на левом фланге. В результате контрударов советских армий ими были в январе 1919 г. захвачены Оренбург и Уральск.

Восточный фронт был в 1918 г., пожалуй, основным из тех фронтов, что окружили «советизированные» территории с запада, севера и юга. На юге ядром вооруженного сопротивления большевикам являлась Добровольческая армия. С 1917 г. ее последовательно возглавляли генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов и, наконец, с апреля 1918 г. А.И. Деникин. Сначала Добрармия состояла преимущественно из офицеров, которым анархистские насилия в первые послереволюционные месяцы помогали одобрить именно такой выбор. Изнурительное отступление армии с Дона на Кубань (так называемый «ледяной поход») в начале 1918 г. поубавило ее ряды, но не лишило боеспособности. Летом 1918 г. ее части вместе с отрядами Краснова, уральскими и астраханскими казаками штурмовали Царицын. В то время «добровольцы» еще не претендовали на главенствующее место среди южнорусских антибольшевистских войск. Положение изменилось в январе 1919 г., когда руководивший Добровольческой армией Деникин был объявлен Главнокомандующим «Вооруженными силами Юга России». Добровольческий принцип уже не мог быть основой формирования «белых» войск. Деникин стал создавать свои дивизии посредством крестьянских мобилизаций. Принудительный характер их общепризнан, но нельзя забывать и о том, что южнорусская армия пополнялась и за счет тысяч добровольцев.