Некомбатант - Сергей Васильевич Лысак

надо с химиками поговорить, что у них сейчас есть. А поскольку такие траншейные мортиры (уже и название придумали!) весят немного, то их можно на руках переносить с места на место. Вместо того, чтобы таскать лошадьми тяжеленные пушки. Можно серьезно укрепить оборону, перемалывая позиции неприятеля навесным огнем.

— Интересно… Надо попробовать… Поговорю с мастерами, как лучше сделать. Чертежи сможешь быстро подготовить?

— Смогу. Под какой калибр? Ведь такие мортиры можно делать как большие, так и маленькие.

— Для начала давай шестифунтовые. А там посмотрим. Такую мортиру в разобранном виде легко пару человек смогут таскать. Ну, плюс гранаты… Сделаем несколько опытных образцов, постреляем сначала болванками. Если дальность и точность будут приемлемые, тогда сделаем гранаты с зарядом и предложу новинку чинушам в эполетах. Может и проникнутся.

— У меня еще одна идея есть. И в отличие от военного ведомства, ей точно заинтересуются.

— Юрий, ты не перестаешь меня удивлять! Что еще?

— Мы можем продлить навигацию петербургского и кронштадского порта. А то и вовсе сделать ее круглогодичной.

— Это каким же образом? Рельсы по льду проложить? Опасно. Из Кронштадта зимой все по льду на санях возят.

— Нет. Можно построить пароход, специально предназначенный для разрушения льда и проводки через лед других кораблей. Не обещаю, что он сможет ходить зимой через Маркизову лужу, но вот проводить корабли от кромки льда в Финском заливе до Кронштадта и обратно точно сможет.

— Рисуй!

После нанесения на бумагу эскиза ледокола с двумя винтами отец пришел в бурный восторг.

— Юрка, ты даже не представляешь, что ты придумал! Так все просто! Всего лишь сделать нос парохода со скосом, чтобы он наползал на лед и проламывал его! Никто до такого еще не додумался! Ведь если мы оформим патент и построим первый ледокол (название парохода нового типа я предложил!), то на этом можно заработать миллионы! Ведь не только петербургский и кронштадский порт замерзает! Весь Финский залив замерзает! И Ботнический тоже! Но тут возникает два вопроса. Как ты собираешься уберечь корпус этого ледокола от разрушения льдом, и где ты возьмешь такие мощные машины? А здесь мощность понадобится огромная. Тем более, машины две. Зачем? Разве одной мало?

— Мало. За счет двух машин ледокол сможет гораздо легче маневрировать во льду. Ведь можно пускать одну машину вперед, а другую назад, разворачиваясь практически на месте. Как уберечь корпус? Тут два варианта. Можно делать корпус целиком из железа, как паровоз. А можно обшивать деревянный корпус толстыми листами железа. Не менее дюйма, а лучше еще больше. Тогда деревянный корпус обеспечит прочность всей конструкции в целом. а железная обшивка предохранит дерево от истирания льдом. Но в этом случае корпус получится очень тяжелым. Так что, лучше делать целиком из железа. Что касается машин, мы ведь делаем паровые машины для шахт. Можем делать машины и для морских судов. Хотя там придется кое-что изменить.

— Ну, Юрка!!!

В общем, поговорили весьма душевно и продуктивно. Зря я своего папеньку в ретроградстве подозревал. Очень даже передовых взглядов фабрикант оказался. Сразу увидел перспективность предложенных мной идей. Если еще сможет государственные заказы получить, то это будет вообще прекрасно. А вот в этом ни он, ни я не уверены. Поэтому решили пока что заняться изготовлением мелких партий охотничьих дриллингов и револьверов с соответствующими боеприпасами для продажи частным лицам. Посмотрим, как дело пойдет. Вести также работы по созданию казнозарядной пехотной винтовки под унитарный патрон. Чтобы как прижмет, а у нас уже готовая модель есть! И выпуск можем быстро нарастить. Также начнем работы по минометам, или траншейным мортирам, как их папенька назвал. Вот с пушками решили пока повременить. Но особый интерес вызвала идея ледокола. Как оказалось, батя тоже имел свою долю в петербургском морском порту, и был кровно заинтересован в том, чтобы его работа в зимний период не прекращалась. Или хотя бы длилась подольше после наступления ледостава. Обещал поговорить с судостроителями. Конечно, рассчитывать на «Ермак» не стоит. Но небольшой ледокол — почему бы и нет? Первый ледокол «Пайлот» (а точнее переделанный портовый буксир) появился в моем мире в 1864 году. И человек, который его построил, — Михаил Осипович Бритнев, находится сейчас неподалеку. Пока что он занимается предпринимательством в Кронштадте, и о ледоколах даже не помышляет. Свой судостроительный завод в Кронштадте Бритнев построит в 1858 году. До этого он бывал в Англии, изучал там кораблестроение. А первое пароходное сообщение между Кронштадтом и Ораниенбаумом откроет только в 1862 году. Так почему бы не привлечь умного человека к хорошему делу уже сейчас? И тут мне второй раз крупно повезло. Оказалось, что мой батюшка и Бритнев знакомы. И о его увлечении судостроением батя тоже знает. А не организовать ли нам «кумпанство», как говаривал Петр Великий?

Но организация «кумпантства» — не мой уровень. Пусть этим папенька занимается. А я пока что буду генератором идей. Причем не слишком активно, а то заподозрят неладное. Чтобы студент-раздолбай так резко поумнел? Так не бывает. Но как минимум одну «засаду» долбанным европейским «цивилизаторам» я уже сделал. Если мой папаня договорится с Бритневым о создании «кумпанства», то есть организуют в Кронштадте судостроительный завод и начнут на нем строить ледоколы, то там же со временем можно будет построить и что-то вроде «Гуаскара». Чтобы устроить козью морду англичанам и французам, припершимся на Балтику. Но это если будет заказ от Морского ведомства. Если же нет… А что нам помешает навесить на ледокол броневые плиты, установить на палубе каземат на несколько орудий, и получить таким образом более продвинутую «Вирджинию»? Надо будет заложить в проект возможность такого «апгрейда». Ничего страшного, бой на Хемптонском рейде произойдет немногим раньше и в другом месте. И если в ходе боя будет неблагоприятный для союзников западный ветер, что не редкость в Финском заливе, то удрать смогут разве что паровые корабли, причем далеко не все. Большая часть паровых линейных кораблей в объединенной англо-французской эскадре таковыми была чисто номинально. Полноценными можно было считать только три у англичан и один у французов, а остальные представляли из себя нечто «притянутое за уши» к паровому флоту с кучей конструктивных недостатков. А парусники тем более будут перемалываться на дрова нашим эрзац-броненосцем один за другим. Поскольку пытаться удрать на деревянном паруснике от бронированного парового корабля, занимаясь лавировкой против ветра в довольно ограниченной акватории, это изощренный способ самоубийства. Жаль, что на Черном море так не получится. Если Петербург и Кронштадт в какой-то степени папенькина вотчина,