Красный Треугольник - Антон Чиж

– Признайся, кто ты? – Чингиз нагнетал угрозу.

– Менеджер банка, приехал оформить контракт, заблудился, не могу выйти, блуждаю тут со вчерашнего дня, помогите, люди добрые, добраться до Обводного канала или хоть Старо-Петергофского, хорошо заплачу. Готов отдать все, что есть – целую тыщу евро. Договорились?

– Откуда знаешь тайный клич?

Тимур махнул на кучерявого:

– Он проболтался.

– Я?! Да вы что! Вранье, как есть?! Ничего не говорил! – Мик изобразил оскорбленную невинность. – Надо такое придумать, подумайте? Чтоб я сказал, да…

– Молчать! – рявкнул Чингиз. – Как тебя зовут?

– Друзья зовут Тимур, родители – Тёма, любимые женщины – Тёмик, шеф – Василич, а по паспарту я… К сожалению, не покажу, остался в куртке у Федора. Верьте на слово.

– Как ты попал в Треугольник?

– Сначала на «бомбе», потом – ногами.

– Так это ты – пришлец лютый?

Тимур хотел поклониться, но в голову отдало колющей болью.

– Вот это беда! – вдруг выпалил Чингиз и знаком приказал своим сблизиться. Они зашептались кружком, Мик зло поглядывал за вражиной.

Наверное, решалась его судьба, но Тимуру было совершенно наплевать. Лишь бы затянувшийся кошмар кончился, и чем скорее – тем лучше. Он готов был даже сдаться в ментовку, взяв на себя и Мурьетту, и еще, сколько ни навесят. Только бы оказаться там, где действовали законы, пусть жестокие, но понятные.

Совещание кончилось. Присяжные вынесли решение и собирались огласить вердикт, для чего вытянулись в боевую шеренгу.

– Зачем ты пришел сюда? – торжественно провозгласил Чингиз.

Тимур издал неконтролируемый стон: кошмар отправлялся по кругу.

– Что это значит?

– Это значит – достали. То месрезы гоняют, то торбники за бутылку воды своего раздирают, то придурки голые кровь лижут, кто еще остался? Всех давайте! А, забыл: еще темнеца…

– Откуда Темнеца знаешь, пришлец? – крикнул кто-то из строя.

– Мой лучший друг, блин! А что?

Чингиз выдвинулся и возвестил:

– Итак, пришлец, узнай свою участь. Ты достоин…

Решение стаи осталось неизвестным, потому что стекла разлетелись в осколки, а на комнатку обрушился град кирпичей, железной арматуры и даже автомобильных покрышек. Боевой отряд немедленно занял оборону. В простенке распахнулась дверь, за которой никого не было.

Дальнейшее знакомство с Чингизом и его командой не сулило ничего интересного. Перемахнуть и пробежаться по спинам залегшего на полу отряда оказалось удивительно легко. Вот только шарф зацепился за косяк двери и пропал там навсегда.

Выскочив на свет, Тимур бросился к переулку и долго петлял между домишками, пока не наткнулся на крупные цеха. Замедлив бег, он вознес хвалу неизвестному спасителю, а когда совсем притормозил, чтоб отдышаться и проверить погоню, поклялся: если выберется, ноги его не будет на утреннем джогинге, хватит, набегался досыта.

Впереди завиднелась вывеска, гнутая из стальных прутьев, «Мясцо. Потрошки. Мозгочки». Тимур еще обрадовался, что наткнулся на продуктовую лавку, но в глазах потемнело, горло сдавило, в икры впилась боль, равновесие подкачало, а мир закружился волчком.

И тут выключили.

Дальше – «белый шум».

…В руки что-то впилось, безжалостно терзая. Попытавшись вздохнуть, Тимур понял, что сделать это не так-то просто, вернее больно: тело почему-то вытянулось в струну, легкие еле трепыхались, и любое движение причиняло истинную муку.

Заставив мозг очнуться, он обнаружил, что щеки плотно сжаты его же бицепсами, руки затекли и уже не подчиняются. Задрав подбородок, Тимур обнаружил, что его запястья схвачены массивными кандалами, от которых тянутся цепи до кронштейна в потолке. Изловчившись глянуть вниз, Тимур убедился: тело болтается над каменным полом.

В безвыходной ситуации даже храбрец ищет хвостик спасения, становясь ребенком, который защищается от демонов одеялом. И Тимуру хотелось верить, что глаза, не привыкнув к темноте, просто обознались или не разобрали толком. Хотя честной половиной мозгов сразу усек все. Видение было это столь дико, что он – парень из спального гетто – трусливо зажмурился.

Когда ты на цепях с задранными верхними конечностями, мир выглядит необычным и познавательным. Растаяли грозовые облака, многое потерялось из виду, и даже показались нелепыми прежние обиды на судьбу. Потому что зрелище предстало угнетающее и величественное.

И Тимур храбро глянул тьме в лицо.

Свет падал из невидимой дырки, так что на камнях получилось довольно правильное пятно. Строго по его линии держалась цепочка тел – все, как на подбор, превосходящие массой бегемотов средней упитанности. Одеяния, кроме широченного резинового фартука, они не имели, отчего казалось, что увесистые груди выскочат непременно. Почти обнаженная дама за центнер весом – зрелище на редкого любителя. Но когда она перед тобой вместе с дюжиной подружек – такого не выдержит и отчаянный извращенец. Однако эти чудовища считали себя соблазнительными: на раздутых щеках пылали круги румян, а куличи причесок держались благодаря воткнутым в них игривым спицам-заколкам, как у заправских гейш. Еще в воздухе витал какой-то сладковато-прокисший запах, какому не было объяснения, но тревогу он нагнетал изрядную.

Хватив эротики через край, так, что вполне мог заработать импотенцию, если выживет, Тимур задушенно пискнул:

– Эй, что творите?

Милые тётушки, зрачки которых были окрашены в доселе не виданный Тимуром желтый цвет, тихонько загомонили, прямо как за чашкой кофе.

– Быстро отпустили… Я этот… Мессер, тьфу, как его… Короче, всех, блин, порву! Поняли?!

Общество приняло новость бурно, но гомон стих, как отрезало.

– Не месрез ты, а пришлец свежий, – сказал в тишине чей-то голос уверенно и ласково, словно имел право и не на такое. И сразу Тимуру расхотелось спорить и бороться за выживание, а только расслабиться и ожидать, как с ним поступят: прикончат быстро или помучают.

В круг света двинулось раздутое резиновое брюхо, пухлая ладошка размахнулась и шлепнула об пол металлическим изделием, по виду зубной щеткой. Только вместо щетины торчали хищно отточенные штыри, а между ними болтались резиновые трубки с шестеренками. Другого названия, кроме как шестокол, Тимуру в голову не пришло. Да-да, и на краю бесславной гибели он продолжал давать названия местным орудиям убийства – ну что за напасть?

В наступившем затишье вождиха (наверняка это была именно она) придирчиво осмотрела висящего с пяток до лба, как избалованный покупатель разглядывает меховую шкурку, опять хлопнула шестоколом и провозгласила:

– Пришлец годен!