Три метра над небом. Я хочу тебя - Федерико Моччиа

— Дани, ну куда ты делась? Я уже час тебя жду на улице.

— Знаю, но нам пришлось оставить машину на подземной стоянке. Он вечно боится, что его машину поцарапают.

— С кем это ты приехала?

— Как это с кем? Я же тебе говорила, с Кикко Бранделли!

— Не может быть!

— Если я говорю, так оно и есть.

— Так он все еще… слушай, он тебя клеит, чтобы отомстить твоей сестре!

— Нет, вы только послушайте! Какая же ты язва. Со мной он просто мил и ничего более. И потом, как знать. Почему, извини меня, Джованни Франческини, ну тот, что обхаживал эту, из третьего «А» как ее?

— Кристина Джанетти.

— Ну да. Он ведь тоже перекинулся на ее младшую сестру, как только с ней познакомился?

— Спасибо! Старшая — всем известная монашка, а младшая, говорят, такие номера откалывает, что рядом с ней, Ева Хенгер[9]отдыхает!

— Короче, мне Бранделли ужасно нравится, и потом я тебе уже говорила: через четыре дня у меня день рождения и я уже все решила.

— Ты опять начинаешь? Слушай, ты решила это сделать именно в восемнадцать лет? Вбила себе в голову. А тебе не все равно, если первый раз это произойдет через два года?

— Через два года? Ты с ума сошла! А когда же я нагоню? Ну уж нет — я уже решилась, а ты мне все ломаешь? И вообще, а ты-то сама, прости меня когда начала?

— В шестнадцать.

— Вот видишь, а меня лечишь!

— Это было другое, мы с Луиджи до этого были вместе два года.

— Слушай, не занудствуй. Мне Кикко ужасно нравится и сегодня вечером я решила сделать это. Отвянь, подруга, сделай милость хоть раз в жизни.

— Вот именно потому, что я твоя подруга.

Дани оборачивается и видит, что он приближается.

— Ну все, все, хватит. Он уже идет. Давай, заходим и больше об этом ни слова.

— Привет, Джули, — Кикко Бранделли здоровается и целует Джули в щеку. — Хорошо выглядишь, сто лет тебя не видел. Ты просто расцвела… Ну, как вам? Я молодец, что достал билеты на эту вечеринку? Вы довольны, куколки? Ну, пойдемте.

Кикко Бранделли берет под руку Даниелу и направляется ко входу. Даниела оглядывается и Джули передразнивает Бранделли: «Куколки». Потом делает вид, что ее тошнит, будто говорит: «Мамочки, какой же он страшный». Даниела незаметно изображает пинок. Джули со смехом идет за ними. Кикко прижимает Даниелу к себе.

— Ну, что вы опять? Все, ведите себя хорошо, вечно у вас игры. Заходим.

Он подходит к четырем охранникам, это огромные негры с бритыми головами, одетые во все черное. Один из них проверяет билеты. Кивает — все в порядке. Опускает позолоченный канат, давая дорогу гостям. За ними следуют другие только что приехавшие ребята.

То ли немного позже, то ли гораздо позже. Когда засыпаешь, а потом просыпаешься, никогда не понять, сколько прошло времени. Я просыпаюсь. Она лежит рядом. Распущенные волосы на подушке, ровное дыхание. Я начинаю тихо одеваться. Ева просыпается, когда я натягиваю рубашку. Она проводит рукой рядом с собой. Понимает, что меня там нет. Поворачивается. Улыбается, обнаружив, что я рядом.

— Ты уходишь?

— Да, мне надо домой.

— Арбуз мне очень понравился.

— Мне тоже.

— А знаешь, что мне особенно понравилось?

Я вспоминаю все, что мы проделали, и мне кажется, что все было одинаково хорошо. Зачем же разочаровываться?

— Нет, а что?

— Что ты не спросил меня, понравилось ли мне.

Я ничего не говорю.

— Знаешь, это то, что все обычно спрашивают, и я себя так глупо чувствую… никогда не знаю, что сказать.

Все. Кто это все, чуть было не спросил я. Но, в конце концов, это неважно. Когда это не более, чем просто секс, объяснения не нужны. Вот когда это больше, чем секс, — тогда тебе нужны подробности.

— Я тебя не спросил об этом, потому что знаю, что тебе было хорошо.

— Нахал!

Она произносит это слишком нежно. Меня это беспокоит. Она придвигается и сжимает меня ногами, целуя при этом в спину.

— Ну ладно, тебе как, понравилось?

— Очень.

— Ну вот, видишь.

Она добавляет:

— Очень-очень.

— Знаю, — поспешно поцеловав ее в губы, направляюсь к двери.

— Я хотела тебе сказать, что пробуду здесь еще несколько дней.

Эта женщина уже начинает меня утомлять.

— Будешь заниматься шопингом?

— Да… — она улыбается, потягиваясь от удовольствия. — И шопингом тоже…

Я не даю ей возможности продолжить фразу.

— Позвони мне как-нибудь, у тебя есть мой телефон.

И быстро выхожу. По лестнице спускаюсь уже немного медленнее. Снова один. Надеваю куртку и достаю сигарету. Оцениваю обстановку. Половина четвертого. За стойкой уже другой портье. Помоложе. Он дремлет, откинувшись на спинку стула. Выхожу на улицу и завожу мотоцикл. Чувствую на себе запах арбуза, ну и всего остального. Жаль, что мне не удалось поблагодарить вчерашнего портье. Ну, например, оставить ему чаевые, пошутить с ним, выкурить сигаретку. Может быть, я даже рассказал бы ему что-нибудь, какую-то историю, которыми делятся между собой мужчины. Может, и у него в прошлом были такие истории, которыми он делился со своим другом. Нет ничего приятнее, чем рассказывать пикантные детали другу. Особенно, когда не затронуто твое сердце. Это не то, что было с ней. О ней я никогда никому не рассказывал, даже Полло.

Снова эти мысли. Что делать, ничего тут не исправишь. Когда ты просто занимаешься сексом, невольно вспоминается та, настоящая любовь. Она настигает тебя без предупреждения. Является запросто и всегда неожиданно: невоспитанная и прекрасная, и нет ей равных. На миг я снова растворяюсь в этом свете, в голубизне ее глаз. Баби. Я вспоминаю тот день.

— Ну давай, иди, чего ты ждешь?

Сабаудия. Побережье. Мотоцикл стоит под сосной, у дюн.

— Ну так как, Стэп? Я не поняла, тебе брать мороженое или нет?

Я наклоняюсь, чтобы защелкнуть цепь на мотоцикле.

— Ну что ты, как глупенькая. Я же сказал. Нет, Баби, не надо, спасибо.

— Да я же знаю, что ты хочешь.

Баби, моя нежная упрямица.

— Но тогда прости, что же ты спрашиваешь? Подумай сама, неужели бы я сам не купил, если бы хотел, оно стоит копейки?

— Вот видишь, какой ты. Сразу о деньгах. Какой же ты меркантильный.