Малышка и Карлссон - Анна Гурова

– Эльф. Они себя сидами называют… Называли, – поправился он, но Катя на его оговорку не обратила внимания.

– Сид – это эльф? Первый раз слышу, – с сомнением произнесла она. – Ну допустим…

– Про «народ холмов» ты тоже не слышала?

– Ну почему же! Не такая уж я серая! – возмутилась Катя. – И про полые холмы я читала. И про то, что эльфы туда людей заманивали, а потом выпускали – через сто лет!

Карлссон фыркнул.

– Ты не смейся! – снова обиделась Катя. – Я не мифолог какой-нибудь! Что читала, то и говорю! А если ты всё знаешь, то, может, расскажешь, как было дело у этого эльфа и Изабел? – язвительно предложила она.

– Может, и расскажу, – сказал Карлссон. – Хотя сразу предупреждаю: именно этой истории я не знаю. Зато хорошо знаю сидов.

– …И девушек! – поддела его Катя.

– Я ведь могу и не рассказывать, Малышка, – предупредил Карлссон.

– Ладно, ладно! Я молчу и внимаю…

– Внимай, – серьезно сказал Карлссон. – Может, в жизни тебе пригодится. Хотя надеюсь, что нет. – Он устроился поудобнее. – Запомни: смертная девушка с эльфом ничего сделать не сможет. Если он захочет выманить ее из дома, то выманит. Если захочет убить, то убьет. Эта Изабел могла воображать, что позвала эльфа, но мне совершенно очевидно: сид пришел сам. Пришел, очаровал, заманил в лес, на нужное место, и убил. Может, и существовала в Шотландии девушка, которой бы удалось перехитрить эльфа, но лично я таких историй не припоминаю. Другое дело, если бы она сама была опытной колдуньей и знала, на что и с кем идет. Но опытная колдунья обычно малопривлекательная старуха, абсолютно непригодная для жертвоприношения…

– Какого еще жертвоприношения? – перебила Катя.

– Там же все прямо сказано, – удивился Карлссон.

– Где?

– Здесь! – Карлссон ткнул толстым пальцем в строчку. – Ты что, читать разучилась? В каждой строфе! «The first morning in May… The first morning in May…»

– Ну и что? – удивилась Катя.

– Как что? – Карлссон посмотрел на нее с изумлением. – Ты не знаешь, что такое первое мая?

Катя напряглась и вспомнила:

– День мира и труда! Его коммунисты празднуют.

Карлссон усмехнулся, похлопал ее по руке:

– Первого мая, Малышка, все, даже глупые человечки, отмечают бельтайн, – сообщил он.

Теперь настал черед Кати удивляться.

– Что это такое – бельтайн?

– Большой праздник весны. Нет, ты правда не знаешь? В России его тоже отмечают, я сам видел. Правда, обряды немного другие, но тоже костры жгут, совокупляются, купаются… Правда, купаются без факелов…

– Подожди, Карлссон, я совсем запуталась! Ладно, про бельтайн я поняла, но при чем тут эльфы?

– Эльфы, отмечая бельтайн, забирают человеческие жизни, – сообщил Карлссон.

– Значит, ты утверждаешь, этому рыцарю-эльфу из баллады просто нужна была девушка для ритуальной жертвы?

– Я ничего не утверждаю, – заявил Карлссон. – Я же тебе сказал, что не знаю этой истории. Но если в бельтайн эльф увел девушку в лес, то вряд ли – одуванчиками любоваться.

– Странно это всё, – подумав, сказала Катя. – Почему тогда эльфов всегда изображают прекрасными, добрыми?

– Люди, – уточнил Карлссон. – Люди изображают эльфов прекрасными и добрыми. Потому что эльфы кажутся им прекрасными и добрыми.

– А на самом деле они ужасно уродливые и злые?

– Да нет, – покачал головой Карлссон. – Я бы так не сказал. Людей они убивают не так уж часто. И на это всегда есть особые причины – зашел человек куда не надо, ненароком нарушил какой-нибудь запрет… Или для жертвы в честь какого-нибудь праздника – праздновать они любят. Нет, убивали людей не часто. А вот похищали – да. Молодых парней и девушек. Сидам люди всегда нравились.

– Людям, наверное, тоже, раз ты сам признаешь, что они – красивые!

– Лошадь тоже красивая, – сказал Карлссон. – Или сокол.

– Но ведь эльфы похожи на людей!

– Похожи, – согласился Карлссон. – Обычному человеку и не отличить.

– Тогда при чем тут лошади? Если человек думает, что перед ним человек…

– Это человек думает, – перебил Карлссон. – Но сид всегда точно знает, кто перед ним. Впрочем, иногда это необходимо. Бессмертным.

– Почему? – спросила Катя.

– Жизнь. Бессмертные, чтобы оставаться бессмертными, должны время от времени брать у смертных жизнь.

– И как они это делают?

– По-разному. Но сиды, они никогда меры не знали, потому если уж к ним попадал кто-то из человечков, то отпускали его только тогда, когда… В общем, даже если и отпускали, то умом он или она повреждались окончательно. Когда вокруг человечка одни сиды, человечку так и так пропадать. Но так было раньше, когда сиды не могли жить среди людей.

– А теперь – могут?

– А теперь – могут, – подтвердил Карлссон.

– Погоди! – сказала Катя. – Ты что, хочешь сказать, что эльфы существуют на самом деле?

– Разумеется, существуют, – невозмутимо сказал Карлссон.

– Ты – серьезно?

– Абсолютно!

– И ты сам их встречал?

– Встречал.

– Не верю! – заявила Катя. – Ты меня разыгрываешь! Не поверю, пока сама не увижу! Если хочешь, чтобы я тебе поверила, – покажи мне настоящего эльфа! И пусть он докажет, что он действительно эльф!

– Не получится, – сказал Карлссон. – Если я встречу эльфа…

– Ну вот! Я так и знала! – перебила Катя. – Всегда найдется отговорка!

– …и узнаю его, – невозмутимо продолжал Карлссон, – то вряд ли сумею его с тобой познакомить.

И добавил что-то не по-русски.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что эльфа настолько… м-м-м… огорчит наша встреча, что до знакомства с тобой дело уже не дойдет.

Жил-был эльф. И было у него косоглазие. Пошел он однажды куда глаза глядят… и порвался.

Предстоящая вечеринка, помимо неопределенного радостного подъема, вызывала у Кати легкую панику. Легкомысленная Лейка не сообщила ей ни кто придет, ни когда, ни что с гостями делать. Хорошо хоть сказала, что еду и музыку гости принесут с собой. Денег у Кати было в обрез. От того, что ей дали в дорогу родители, осталось совсем мало, и этот остаток Катя намеревалась потратить на себя. Пусть у нее в доме пусто, но выглядеть замухрышкой на фоне питерских красавиц она не собиралась. Тем более скоро она получит гонорар. Приняв решение, Катя позвонила Лейке и объяснила, что хочет заняться своей внешностью, но не знает, с чего начать.