Приключения Пуха на Земле и в Космосе - Людмила Одинцова

Я привык к шорохам, шепотам, скрипам и повизгиваниям ночной пустыни. Утром и вечером на горизонте иногда внезапно появлялись стайки джейранов, козочек на тонких ножках, и так же быстро исчезали. Однажды на камень выползла большая полосатая ящерица и, глядя на нас немигающими глазами, быстро-быстро высовывала змеиный язык.

– Вообще-то это варан – хищник. И очень резво бегает, даже на куст забраться может, – сказал Кайсын. – Лучше его не тревожить.

– Что, и меня может съесть? – поинтересовался я с опаской.

– Конечно, – ответил Кайсын со своей неизменной усмешкой, – примет тебя за мышь и слопает. А полетишь, так за летучую мышь примет и тоже слопает!

Я уже привык к его шуточкам и не обижался.

Когда я сильно уставал, Кайсын вез меня на себе, как лошадь. Только просил не слишком давить за шею. Мне так нравилось сидеть за его круглым затылком и рассматривать звездное небо. Ох, как много звезд над пустыней! И какие же они яркие! В тысячу раз больше и ярче, чем над городом. Я сразу нашел Юпитер, только разок на привале сверился с картой. В шесть вечера появлялась на западе знакомая мышка, играющая в звездный мячик. Через час Юпитер уже прятался за горизонт. И совсем он не удалился, даже, кажется, стал еще ближе.

Однажды мы шли всю ночь совсем без отдыха и сильно устали. К тому времени, как стало подниматься солнце, дотопали до небольших зарослей саксаулов.

– Уже недалеко осталось, я это место знаю. Завтра после обеда отправимся в последний переход, – сказал Кайсын, вырыл ямку и завалился на бок. Я покружил рядом и тоже пристроился спать.

Проснулся я рано, солнце еще не собиралось садиться и грело вовсю. Кайсын дрых. На песке я увидел смешные загогулины с крючочками на конце, будто кто-то их в ряд прутиком нарисовал. И я пошел посмотреть, что это такое.

– Стой! Не двигайся! – вдруг услышал я зловещий шепот Кайсына.

Я остановился и увидел прямо перед собой небольшую змейку. Она была коричневая с красивыми извилистыми белыми полосками по бокам и пятнышками на спине. А на голове у нее была нарисована белая летящая птичка.

Змея свернулась пополам двумя полукольцами, вроде сложенной веревки, приподняла голову и вдруг громко зашипела. Как шипит раскаленная сковородка, когда Мама жарит рыбу.

– И не дыши, – прошептал сзади Кайсын.

И тут змея кинулась. Прямо на меня! Молниеносно! Но Кайсын успел меня перепрыгнуть и загородил собой. Что было дальше, я не видел. От страха я зажмурился. Один раз Кайсын наступил на меня тяжелой твердой лапой, но боли я не почувствовал – так было страшно.

Когда я открыл глаза, змея валялась на песке, поломанная в двух местах, как ветка. Кайсын сидел рядом, высунув язык.

– Это очень опасная и очень ядовитая змея, – отдышавшись, сказал он, – песчаная эфа. Курица от ее укуса умирает за две минуты. Я должен был предупредить. Откуда же тебе знать, декоративной собачке?

– Ты ее убил? – спросил я с дрожью в голосе.

– Убил, – ответил Кайсын, – только она меня, кажется, куснула.

– Ой, – сказал я.

– Ничего, справимся. Эх, если бы не за морду… В другом месте ей мою шкуру так просто не прокусить.

– А ты не умрешь? – спросил я.

– Я тебе что, курица? – возмущенно рявкнул Кайсын.

Но я видел, что это он специально рявкает, бодрится передо мной.

– Ой-ой-ой! Что же нам делать? – перепугался я.

– Ничего, я сказал, справимся, – железным тоном произнес Кайсын. – Я и не в таких переделках бывал. Трижды на волка ходил один на один. Как-то раз… – тут он замолчал и лег на песок.

А я заплакал.

У Кайсына из ранки на щеке сильно текла кровь, даже из носа показались капельки крови. Тяжело дыша, он сказал:

– Иди сам, малыш. Или лучше я расскажу тебе, куда, и ты полетишь. Тут уже близко. А потом вернешься, когда я поправлюсь, – Кайсын вздохнул и закрыл глаза. – Я травку специальную пожую – и все будет в порядке.

Я осмотрелся – везде, куда хватало взгляда, простиралась пустыня. И ни одного кустика, ни одной травинки, кроме саксаула, возле которого мы отдыхали.

– Нет, – твердо сказал я, – я тебя донесу.

Кайсын сипло рассмеялся, отплевывая песок.

– Ты меня не поднимешь.

– А вот и подниму!

– Куда тебе, лопушок. У тебя косточки тоненькие, как у птички. Поэтому и летаешь. Может, ты птичка, а? Хе-хе-хе! Сова ушастая. Четырехлапая.

– А вот и подниму, – рассердился я. – Рюкзак я свой поднимаю и совсем веса не чувствую, когда лечу! А ну-ка, встань! Я тебе под брюхо залезу.

Я был такой злой и настойчивый от отчаяния, что Кайсын меня послушался. Он с трудом поднялся, а я пролез между его передними лапами.

– Ну, держись крепче! – сказал я.

Ух, как я разлаялся! Ух, как разозлился! Мне показалось, я Кайсына даже чуть-чуть приподнял, но выскользнул из-под его лап и пулей взлетел в слепящее желтое небо.

– А ну, еще раз! Обязательно получится, только держись крепче.

Кайсын зацепился зубами за мой рюкзак. И мы взлетели! Сначала я думал, что лопну под такой тяжестью, как воздушный шарик. А потом стало легко! Все легче и легче. Раненый алабай молчал и только горячо сопел мне в макушку.

Пустыня сверху казалась бесконечной. Только цепочка наших следов терялась в песках. И видно было вытоптанное место, где Кайсын сражался с эфой. А потом и следы наши пропали. Мы летели и летели над песками. И вдруг я заметил – впереди что-то сверкнуло в лучах заходящего солнца.

– Кайсын! Смотри! Это что?

– Ы-ы-ы! – ответил Кайсын.

Я и забыл, что он держится за рюкзак зубами.

– Ладно, сейчас подлетим, посмотрим.

– Ыхы, – сказал Кайсын. И я понял: он сказал «Ага».

Уже через пару минут было ясно – это он! «Буран»! На желтом песке лежал красивый ослепительно-белый самолетик. Как игрушечный. Как будто маленький мальчик бросил его в песочнице и убежал домой обедать…