Изгнанный бог, или сто и одна бусина благодарности - Рацлава Зарецкая

— Даже если скоро умрешь?

В зеленых глазах парня отразился испуг.

— У-умру? — пролепетал он.

— Став человеком, твое полотно тоже станет прежним, и твоя судьба как человека никуда от тебя не денется, — пояснила старуха. — Я смогу снять с тебя чары, но проживешь ты от силы год.

— Это нам не подходит! — объявил Яр. — Феликс хочет жить долго со своей любимой.

— Тогда пусть живет как кот, — пожала плечами ведьма. — Твоя любимая — ведьма, так ведь? А ты — ее фамильяр?

— Да… Как вы узнали?

— Иначе бы ты не смог превращаться в человека. Связь между тобой и твоей ведьмой сильна благодаря ее силам и твоей человеческой энергии, которая все еще находится в тебе. Ко всему прочему, ваша любовь пропитана волшебством, которое вы оба излучаете. Такая любовь способна снимать проклятия и рушить чары. Думаю, еще пару-тройку месяцев, и ты бы перестал быть котом.

Феликс с Яром переглянулись. Взгляд первого был напуганным, а второго — задумчивым. На некоторое время воцарилась тишина, которую нарушал лишь скрип покачивающейся на ветру двери.

У Яра было два варианта, и оба ему не особенно нравились. Первый заключался в том, чтобы обратиться за помощью к Живе — ответственной за все живое богине — и попросить ее сделать Феликса человеком и продлить ему жизнь. Второй вариант — это обратиться к Марене.

В первом случае Жива может отказать, так как просьба слишком серьезная — надо кота не только человеком сделать, но еще и жизнь ему увеличить чуть ли не в пять раз. Ну а с Марой связываться Яр вообще не хотел — страшно представить, что она может потребовать у него взамен.

Феликс печально вздохнул и вдруг снова стал котом. Улёгся в ногах Яра, опустил голову на лапы и закрыл глаза. У бога весны защемило сердце. Он вспомнил, с какой теплотой в голосе и блеском в глазах описывал Феликс свою возлюбленную. Вспомнил Ярило также и свое обещание в лепешку расшибиться, но помочь Феликсу.

— Так, просыпайся, кошак! — бог весны осторожно толкнул кота носком ботинка. — Нам еще богиню смерти уговаривать тебе жизнь продлить, а он тут разлегся!

Кот подскочил и, широко раскрыв глаза, воззрился на Ярило.

— С самой Мареной хочешь договориться, чтобы она его нить судьбы не срезала? — проскрипела старуха. — Ну-ну, удачи.

— Если однажды получилось, получится и теперь, — с бравадой произнес Яр. Не мог, ну не мог он из-за совей неприязни к богине отказать в помощи тому, кто так отчаянно в нем нуждается.

— А к Макоши сходить не хочешь? — спросила ведьма. — Авось, подоткет она мальчишке полотно судьбы.

Голубые глаза Ярило засветились радостью.

— Точно, Макошь! Как же я о ней не подумал!

— Макошь? — вопросительно повторил Феликс.

— Вместе со своими дочерями Долей и Недолей она плетет нити судьбы. Она — всеведущая мать, богиня судьбы, прядущая путь души в земном воплощении и… — Ярило вдруг сник и договорил уже без всякого энтузиазма: …жена Перуна…

— Это проблема? — спросил Феликс.

— Если она разделяет точки зрения своего мужа, то да, — кивнул Яр. — Будем надеяться, что она еще не настолько сроднилась с ним, и хотя бы выслушает нас.

— Если у тебя получится с ней договориться, то я буду рада за этого мальчугана. — Впервые за все это время на лице старухе появилась искренняя улыбка.

— А ты не уходи никуда, мы еще вернемся, — предупредил ее Яр. — Проклятие с него только ты ведь можешь снять.

Часть 3

— И как нам организовать встречу с богиней? — спросил Феликс.

Они с Яром шагали по запыленной проселочной дороге, которая вела из деревушки к засеянным пшеницей полям.

— Позовем три раза, по стандарту, и будем ждать, — ответил Яр, жуя травинку.

— А если не отзовётся?

— Будем решать проблемы по мере их поступления.

Ярило дошел до поля, шагнул в пшеницу, провел по молодым, ярко-зеленым колоскам ладонью и трижды прошептал с закрытыми глазами имя богини судьбы.

Некоторое время ничего не происходило, и Ярило подумал было, что не хочет с ним разговаривать Макошь, однако вдруг поднялся сильный ветер, зашелестели молодые колосья и в миг исчезли. Пейзаж сменился на просторную горницу с большими окнами, из которых струился солнечный свет. Посреди стоял золотой ткацкий станок, а перед ним — Макошь. Рядом с богиней седели две девицы одного возраста, но разной наружности. Та, что по правую руку от богини, была красива и статна, светилась счастьем и здоровьем. Ее лоб украшало золотое очелье, которое не скрывало толстую косу, и оставляло открытой макушку. Держала красавица ровную и золотистую нить и то и дело улыбалась, глядя на полотно на ткацком станке. Девица, что сидела по правую руку от Макоши, была некрасивой и вид имела болезненный и грустный. Очелье на ее лбу было из потускневшего серебра, а нить она держала неровную и тонкую — того и гляди порвется.

Бог весны улыбнулся, поклонился и произнес:

— Приветствую вас, прядильщиц судьбы! Доля, — Яр поклонился красавице, — Недоля, — отвесил поклон болезненной девушке, — и всеведущая Макошь.

Главная прядильщица осмотрела Яра с ног до головы и качнула головой. Бусины на ее рогатой кичке звякнули. Макошь расправила белый шелковистый платок, что скрывал от посторонних глаз ее волосы, и шагнула к Яру и Феликсу.

— Зачем звал меня, Ярило? — ровным голосом спросила Макошь. — Из-за твоего изгнания я не смогла принять тебя в Прави, поэтому создала проекцию моей горницы в Яви.

— Благодарю, что откликнулась на мой зов, всеведущая Макошь, — Яр снова склонил голову. — Просьба у меня пустяковая для такой могущественной богини. Всего-то и надо, что увеличить жизнь этому человеку, который был превращен ведьмой в кота, — бог весны указал на Феликса.

Макошь перевела взгляд на темноволосого юношу и нахмурилась.

— Выполняешь желание за бусину?

— Именно, — кивнул Яр.

Макошь подошла к одному из многочисленных сундуков, подняла крышку и достала оттуда серое полотно со скромным узором.

— Судьба у мальчишки роковая, — произнесла она, изучив полотно.

— Все так, — подтвердил Ярило. — Если он превратится в человека, то не проживет и года.

— Тогда пусть остается котом, — равнодушно произнесла Макошь. — Ведь его обратили, чтобы спасти.

— И такое спасение тяготит меня! — воскликнул Феликс. — Не хочу жить, как животное!

— Жалеть о своей доле — что ветра искать в чистом поле, — произнесла Машкошь, чеканя каждый слог. — Видится мне, что не всерьез ты воспринимаешь труд мой и моих дочерей. Думаешь, я могу менять судьбу любого, кто ей недоволен? А не задумывались ли вы, смертные, что все, что с вами