Мадонна с лилиями - Барбара Картленд

Фейн рассмеялся.

— Вы слишком проницательны, Ваше Высочество.

Принц сочувственно погладил его по руке.

— Всем нам порой приходится разочаровываться, мой друг, — произнес он в утешение.

— Совершенно верно, Ваше Высочество, — кивнул головой маркиз.

Он ограничился лишь этим кратким замечанием, хотя знал, что принц с удовольствием выслушал бы пикантные подробности. Однако Фейн уже давно взял за правило не распространяться о женщинах, которых он одаривал своими милостями. Не собирался он отступать от этого правила и в данном случае.

Надо признаться, что принц был прав, полагая, что вчерашний вечер не увенчался успехом.

Маркиз ожидал, что леди Эбботт будет так же соблазнительна, как ее платье, которое он видел на вечере в Девоншир-хауз.

К сожалению, то, что происходило между ними, носило на себе отпечаток такой глубокой рутины, что не успел маркиз пробыть и нескольких минут в доме леди Эбботт, как почувствовал, что его охватывает столь ненавистная ему скука.

Слуги, предупрежденные о его приезде, уже ждали в холле. Поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж, маркиз мог заранее описать то, что его там ожидает, — полумрак, будуар, полный цветов, и хозяйка в прозрачном соблазнительном неглиже.

— Надеюсь, вы не возражаете, маркиз, если мы пообедаем здесь, — томно произнесла леди Эбботт. — Я чувствую себя немного усталой и хотела бы обойтись без церемоний.

Однако быстрый взгляд раскосых зеленых глаз, брошенный леди Эбботт на маркиза из-под темных ресниц, разительно контрастировал с ее словами. Было слишком очевидно, чего она ожидает от сегодняшнего вечера.

«Словно надоевшая пьеса», — подумал маркиз сердито. Ему приходилось играть в подобных представлениях бессчетное количество раз, и потому он знал свою роль назубок.

Даже блюда и вина, подаваемые бесшумными слугами, вызывали скуку. Когда они с леди Эбботт наконец остались одни и над столом повисла многозначительная тишина, маркиз почувствовал непреодолимое искушение поблагодарить хозяйку за гостеприимство и откланяться.

Удержало его от такого шага лишь то, что он прекрасно понимал, что за этим последует — неминуемая сцена, полная упреков, обид, а возможно, даже слез, а уж этого он точно не вынесет.

Вместо этого маркиз сыграл до конца отведенную ему роль и отбыл восвояси, проклиная себя за то, что имел непростительную глупость ожидать чего-то иного.

— У меня несомненная склонность к подделкам, — с горькой самоиронией проговорил маркиз, пока карета везла его на Беркли-сквер.

Его мысли снова возвратились к Сирилле. Только она одна была виновата в том, что вечер в обществе леди Эбботт показался ему таким банальным, а уловки соблазнительной хозяйки — такими очевидными.

Лежа в постели, маркиз все время вызывал образ этой девушки, ее изящное лицо, огромные лучистые глаза, выражение чистоты и одухотворенности, которое он до сих пор ни разу не встречал ни у одной женщины.

Ему хотелось, чтобы время пролетело как можно скорее и настала пора вернуться в Айлингтон, чтобы снова увидеть Сириллу. Но наносить визит в половине восьмого утра было бы, по меньшей мере, странно, и маркиз решил пока отправиться на верховую прогулку.

Вскочив в седло, он направился в парк.

Свежесть утреннего воздуха и легкая дымка, висевшая над озером Серпентайн, невольно напомнили ему о Сирилле.

Она была такой же юной, как это утро, такой же свежей, как нарциссы, золотистые предвестники весны, скромно выглядывавшие из травы.

Вернувшись на Беркли-сквер, маркиз принялся за письма, потом имел продолжительную беседу со своим секретарем относительно дел в загородных имениях и наконец решил, что можно отправиться туда, куда сердце влекло его с самого утра, а именно в Айлингтон.

Он так спешил, что даже не замечал знакомых. А между тем мужчины раскланивались с ним, вежливо приподнимая шляпы, а дамы бросали на маркиза призывные взоры.

Провожая его глазами, многие дамы украдкой вздыхали, восхищенные красотой маркиза, хотя прекрасно понимали, как опасна может быть эта красота для тех, кто чрезмерно ею увлечется.

Фаэтон прибыл на Куин-Энн-терэс в рекордно короткое время, и спустя секунду маркиз уже нетерпеливо стучал в знакомую обшарпанную дверь дома номер семнадцать.

Ответа не последовало, и он решил, что Сирилла опять, как и вчера, одна в доме, а служанка отлучилась в магазин.

Но вот послышался стук отодвигаемой задвижки, и дверь приоткрылась на несколько дюймов.

На пороге стояла та самая женщина, которая вчера при отъезде маркиза проводила его неодобрительным взглядом.

Подобных знающих себе цену слуг и служанок маркизу не раз доводилось видеть в разных домах. Точно такая же домоправительница вела хозяйство в его загородном имении Фейн-парк, где благодаря ей все содержалось в безукоризненной чистоте и порядке.

— Доброе утро! — вежливо произнес маркиз, поскольку служанка упорно молчала. — Я хотел бы видеть мисс Сириллу Винтак.

— Мисс Сириллы нет дома! — отрезала она и хотела было захлопнуть дверь у маркиза перед носом, но он успел ногой придержать ее.

— Я могу подождать.

— Мисс Сирилла никого не принимает, — произнесла женщина решительным тоном, удивляясь, что этот с виду приличный господин не понимает, что означают слова «нет дома».

— Надеюсь, для меня она сделает исключение, — уверенно промолвил маркиз.

— Вряд ли, сэр.

— Но я настаиваю!

С этими словами он раскрыл дверь пошире, и служанке пришлось нехотя отступить. На лице ее сохранялось все то же недовольное выражение.

Маркиз понял, что его всегдашняя уверенность помогла ему победить. Как видно, это признала и служанка, потому что недовольно сказала, как будто подчиняясь насилию:

— Подождите, пожалуйста, в гостиной, ваша светлость, я пойду доложу мисс Сирилле.

Маркиз положил на стул свою шляпу и вошел в гостиную вслед за ней.

Только сегодня маркиз заметил, как истерт лежащий на полу ковер и как аккуратно заштопана старенькая обивка на диване и стульях.

«Разве подобает такому прекрасному, неземному существу, как Сирилла, жить в подобном месте? — подумал он. — Это все равно что вставить настоящий бриллиант в дешевую оправу!»

Он начал мысленно представлять себе интерьер, подобающий этой изумительной девушке, и решил, что его достойно воплотил Лохнер на своей картине еще четыреста лет тому назад.

За дверью послышались шаги, и в комнату вошла Сирилла.

Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы маркиз понял, что произошло. Глаза у нее покраснели, и все же ни одна женщина не могла бы выглядеть так прекрасно, даже будучи заплаканной.