Выкупленная родная семья - Ксения Фави

—Оставлю тебя одну.

Мирон поднимается на ноги. Но я тоже встаю и останавливаю его взглядом.

—Подожди. Это касается и тебя тоже.

Открываю почту — так и есть. Быстро нажимаю на письмо, буквально впиваюсь взглядом в открывшийся документ. Начало, написанное научным языком, цифры. У меня хоть и экономическое образование, но сейчас трудно собраться и воспринимать заумные формулировки. Но совершенно точно я понимаю, огромный процент вероятности, что Мирон — отец Матвея.

Еще доктор от себя лично написал, что предыдущая бумага подлинна и совпадает с их результатом. Значит, Мирон был со мной честен.

От напряжения из моих глаз выкатываются слезы.

—Что там?!— напоминает о себе Красильников.

Поднимаю на него затуманенный взгляд, быстро стираю капли.

—Твое отцовство подтверждено. Теперь я могу быть уверена.

Его губы на секунду напрягаются в нитку, но он никак не комментирует. Только молча кивает.

А я вроде и чувствую удовлетворение от сделанного дела, но полностью растеряна. Что дальше?.. Даже коленки становятся ватными.

—Идем, сядем,— скупо предлагает Мирон.

Видимо, заметил мое состояние. Суетливо киваю. Мы отступаем к дивану, садимся поодаль друг от друга.

—Ты и правда готов нести ответственность за ребенка?— спрашиваю серьезно.— Год за годом? Ты ведь не на такое изначально подписывался.

Мне хочется поговорить начистоту, а вот взгляд Красильникова тяжелеет. Он, правда, направляет его не на меня, а перед собой.

—Может, я и не такой педант как Ваня,— в его голос пробирается сарказм,— но мне удается немного смотреть вперед. Или ты думаешь, я сдавал материал и не думал о последствиях?

О чем он там думал в тот… момент, мне лучше не знать. И так уже теплеют щеки. Да и я просто хочу понимать.

—Мирон, мне хочется прийти хоть к какой-то стабильности.

Этого хочет любая мама грудничка. Даже я, хоть не в моем положении что-то просить.

—По-моему, я предоставил вам полнейшую стабильность!

Мирон шумно выдыхает. Выдерживаю паузу, чтобы он успокоился. Мы знаем друг друга много лет. но по сути заново знакомимся. И я успела запомнить, что он может вспыхнуть иронией, но быстро отходит.

—Извини,— вот, он уже трясет головой,— о чем ты еще хотела бы знать?

Выравниваю дыхание.

—Ты запишешь на себя Матвея?

Я не претендую на какие-то деньги! Хотя в курсе, что растить ребенка — не бесплатное занятие. Но сейчас я хочу убрать от моего сына Ивана. Он записан на него, а мало ли что может взбрести бывшему в голову.

Мирон тем временем категорично кивает.

—Да. И сделаю это в самое ближайшее время. Тебе хлопотать не придется, всем займутся мои юристы. Плюс, у меня есть связи.

Естественно. Я вдруг понимаю, что малыша он может у меня и просто забрать. Но все же не захотел? Или это только потому, что сын кушает мое молоко?.. А что будет потом? Ведь как женщина я Мирону не нужна, однако жить он хочет с сыном.

—Я хочу, чтобы у моего ребенка были настоящие мать и отец,— Мирон подводит итог.

Боже, это внушает мне немного оптимизма. Малыш тем временем начинает капризничать. Встаю на ноги — вроде бы чувствую себя получше.

Подхожу, забираю сына из люльки. Снова ловлю взгляд Мирона на нас. Но теперь не отвожу свой.

—Подержишь сына?

В моей душе полная неразбериха. До конца не отпускает страх. Но что толку отгораживать сейчас Матвейку от Мирона? Тот реально может стать ему нормальным отцом. Малыш не виноват в интригах.

—Мм… Да, конечно.

Похоже, я сейчас в первый раз в жизни наблюдаю растерянного Красильникова. Мужчина подходит к нам ближе. Явно не знает, куда деть руки. Потом все же повторяет мою позу, сгибая их в локтях.

—Возьми его, вот так. Осторожнее, чтобы не висела головка.

Передаю своего мальчика родному отцу, подстраховываю своими руками внизу. Легонько касаюсь пальцами крепких мышц, и от моего внимания не ускользает, как Мирон смотрит на Матюшку. С некоторым страхом, да, но и с трепетом. Как на какое-то чудо. У Ивана я таких глаз никогда не видела. И по факту, и на подсознании он не принимал этого ребенка…

Так что у Матюшки не поменялся отец. Просто Мирон может занять пустое место. Если действительно будет хотеть этого.

—Он не плачет.— тем временем гордо произносит мужчина.

Киваю с осторожной улыбкой. Я должна попытаться дать ребенку отца.

—Матвей любит, когда его носят на руках,— говорю в тему,— хотя особо этим не избалован.

—Надо бы исправить данный момент.

Мирон поднимает голову от ребенка и сам улыбается как мальчишка. Я где-то читала, что мужчины могут бояться малышей. Что отцовский инстинкт просыпается позже. Потому не волновалась, когда Иван сторонился ребенка. Или просто была слишком занята для этого.

Нет, я не уверена, что Красильников полностью осознает будущее отцовства. У него первый восторг. Но он хотя бы есть, этот душевный подъем. Какой-то интерес в глазах.

Для меня в новинку, что еще кто-то искренне рад моему малышу. Вся чудовищность ситуации с донорством отступает на дальний план.

—Он улыбается!

Сынок тут же издает визг в ответ на громкую реплику папаши. До этого он так реагировал разве что на дедушку. Ко мне у него более спокойное отношение, на сюси-пуси бабушки он мало обращает внимание.

—Рада, что вы подружились.— говорю со смехом.

—Правда?— а вот Мирон серьезен.

Убираю улыбку.

—Да, я не буду препятствовать твоему общению с сыном. Надеюсь, это будет взаимно.

Не хочу говорить прямо, что он может разлучить меня с малышом. Наверное, боюсь подкинуть идею. Но и от намека не удерживаюсь.

—Думаю, мы станем хорошими родителями-партнерами,— отвечает мне бизнесмен,— хм, странный запах.

Тут я уже откровенно смеюсь.

—Господин партнер, ваш сын обкакался.

Красильников пока не настолько вжился в роль отца, чтобы мыть маленького. Но провожает нас до комнаты и наблюдает за моими действиями. Меня не раздражает его стояние над душой. Наоборот, в голову не лезут дурные мысли, как в одиночестве.

—Ты не написала, что еще нужно для ребенка,— напоминает мужчина, пока сынок лежит на полотенце,— и тебе самой, может быть.

—Мы же недавно приехали,— жму плечами,— да и ты кое с чем угадал.

Киваю на комод.

—Это Марина, у нее есть внуки,— посмеивается хозяин дома.

—А у меня самой есть пособие,— продолжаю мысль,— если мы будем… жить тут, мне не придется тратиться на еду и квартиру. Какие-то личные покупки я смогу оплатить своей картой. Я же не твоя женщина, чтобы ты мне все покупал.