Похищенная страсть - Мейси Ейтс

— Я должен, — сказал он глухим голосом, проводя языком по ее шее и ключице, до соска. И повторил, разрывая лиф платья до талии: — Я должен.

Он резко задрал подол платья, его смелые пальцы залезли ей в трусики. Она была влажной. Этого не скрыть ни от него, ни от нее самой. Интересно, о чем это свидетельствует? Эта мысль заставила ее задуматься, но она отогнала ее прочь. Не важно. Ей все равно. Она всегда старалась быть идеальной дочерью. Делать все в точности, как говорили родители, чтобы оправдать их надежды. Нет, они никогда не принуждали ее, но это не имело значения. Она делала все возможное, чтобы следовать их правилам.

То, что происходило сейчас, этим правилам противоречило. Но каковы бы ни были последствия, она подумает об этом завтра.

Его палец начал двигаться внутри ее. Она ахнула, откинув голову, он приник горячими губами к ее шее. Непрекращающиеся движения пальцев вызывали новые удивительные ощущения, которых она не смогла добиться самостоятельно, занимаясь этим одинокими ночами в спальне. Сейчас совсем по-другому, потому что рядом он.

Убрав руку, Фелипе прижал ее бедра к стеклу еще плотнее, потом схватил за запястья и поднял руки над головой, удерживая их одной рукой, а второй пытался удержать подол платья, хотя это плохо удавалось, и он в бешенстве разорвал его. Та же участь постигла и трусики.

Он поцеловал ее сильно и глубоко, потом немного поменял положение тела, но она поняла, что происходит, когда почувствовала, что в нее упирается что-то твердое, и испугалась. Он целовал ее так долго и нежно, что у нее закружилась голова от удовольствия и желания. И вожделение одержало верх над страхом.

Он попытался прорвать барьер, она почувствовала, как внутри все рвется. Он был слишком настойчивым, слишком большим. Она сделала движение, чтобы отодвинуться, избежать проникновения, но не смогла пошевелиться под тяжестью его тела. Она в ловушке, и все уже зашло слишком далеко.

Он обхватил ее еще сильнее и отстранился только для того, чтобы вновь в нее проникнуть. На этот раз было уже не так больно. Он совершал движения снова и снова. Удовольствие смешалось с болью, желание со страхом. А потом она сдалась ему. Открылась, двигая бедрами в ритме его движения. В этом не было никакой нежности, так же как и в первом поцелуе. Но это и не важно. Она хотела его.

Брайар продолжила двигаться, пока волны наслаждения не поглотили ее целиком, и она уткнулась лицом ему в шею, пытаясь сдержать слезы.

Он обхватил ее еще крепче, сжав запястья так, что наверняка остались синяки. А потом зарычал, достигнув собственного финала. Утверждая свою власть над ней, зарылся пальцами в копну ее вьющихся волос и впился поцелуем в губы, имитируя языком акт, который они только что совершили. Отнюдь не сладкое, нежное завершение. Совсем не так, как в ее мечтах.

И когда все было закончено, он отступил на шаг и посмотрел на нее диким взглядом темных глаз.

— Сегодняшнюю ночь ты проведешь в моей постели, — скомандовал Фелипе.

И ушел, не оглянувшись.

Несмотря на жар, который бушевал внутри, она задрожала всем телом.

Она была девственницей. А он взял ее прямо в зале у стеклянной стены без всяких сантиментов. И оставил там же. В разодранном платье, практически голую, с обнаженной маленькой грудью и темным треугольником ниже живота. Ее лицо обрамляла спутанная грива волнистых волос.

Он скомандовал, что она должна провести с ним сегодняшнюю ночь. Хотя после того, что сделал, лучше бы к нему вообще не приближаться.

Что творилось в его голове? Почему он заставил гостей удалиться? Пришел в зал в ожидании триумфа, должен был произнести красивую речь о завершении темных времен и наступлении новой, светлой эры. А вместо этого всех выгнал.

Казалось, что-то темное, неконтролируемое вырвалось из его души и все испортило. Это не принесло ни облегчения, ни чувства завершенности. Лишь ощущение пустоты.

Его отец мертв. Вот в чем дело. Но теперь он не мог кричать на старика, требовать ответа. Не мог высказать, что по его вине вырос без матери.

Фелипе с трудом сглотнул, пытаясь обрести контроль над собой. Вернуть самообладание, которым так гордился. Он не должен был требовать, чтобы Брайар пришла к нему в комнату. Со своими демонами нужно справиться самостоятельно.

Внезапно ему пришло в голову, что она может и не прийти. Вернуться в свою комнату и спрятаться там от него. Может, без сомнения. Но если она так поступит, он сам пойдет за ней. В этом он тоже не сомневался.

Трясущимися руками Фелипе плеснул в стакан виски и уставился на янтарную жидкость. Его поведение опасно, неустойчиво, нестабильно, необузданно. В глазах отца это был бы огромный грех.

Подобная мысль заставила его улыбнуться. Может быть, он и упустил что-то сегодня вечером, но зато как эффектно. Отец всегда ценил внешний порядок, ему было не важно, если на самом деле все не так уж и радужно. Произведя разгром в бальном зале, он будто хотел уязвить отца, и если не самого, то хотя бы его призрак, наблюдавший за происходящим.

Он взглянул на стакан. Не стоит ко всем проблемам добавлять еще и алкоголь. Хотя бы ради Брайар. Поэтому Фелипе размахнулся и бросил бокал в стену.

— Извини за небольшой беспорядок, отец, — заметил он ехидно.

Вдруг старик слышит его. Возможно, его злой дух поселился здесь. Дворец полон призраков, Фелипе всегда это знал.

Он опять потерпел поражение. Наводя ужас на женщину, на которой хотел жениться. Интересно, способен ли он на что-то хорошее.

Он опустил голову. Нужно стать другим. Для своей страны, для Санта-Милагро. Его народ слишком долго жил в темном царстве. Он не совсем четко представлял, как все исправить, и сомневался, сможет ли нести свет.

Вдруг дверь в спальню открылась, и вошла Брайар. На ней больше не было разорванного платья, в котором он ее оставил внизу. Она была одета в длинный розовый халат, и этот цвет красиво оттенял гладкую смуглую кожу. Она смыла макияж и выглядела молодо и свежо. Интересно, так ли она жаждала отмыться от его прикосновений.

Но она здесь. И он почти уверен, что она принесла с собой немного света. Возможно, это ключ к чему-то большему, чего он даже не ожидал.

Он не обратил внимания на спазм в груди, ставящий под сомнение его мысли. Перед глазами тут же всплыл образ матери.

— Ты пришла.

— Да. — Ее взгляд упал на осколки стекла и лужу пролитого по полу алкоголя. — Очевидно, сейчас тебе лучше держаться подальше от стеклянных предметов.

— Тебе от меня тоже стоит держаться подальше, — заметил он жестко. — И все же ты пришла.

— Ты попросил меня прийти.

— Признаюсь, я думал, ты спрячешься от меня в дальнем углу своей комнаты. Мне казалось, я тебя напугал.

Она пожала плечами: