Ма(нь)як - Ирина Желтова

уже запускал. Только координаты выдает, а карту не выгружает. А что мне эти цифры? 23° 4′ северной широты и 12° 36′ восточной долготы. Только где это? Сдается мне…

— То-то и оно, Ваня, — каким-то загробным голосом произнес Николай. — То-то и оно. Ты не в России. И даже не на нашем континенте. Ты в Африке!

— В Африке?! Но… как?!

— Я тебе больше скажу, Ваня. Ты в пустыне Сахара. Километры песка вокруг тебя ни на что тебе не намекали?

— Песка?! Но я… я в лесу!

7.

Дмитрий опустился на пол и зажал уши руками, хотя и понимал: предстоящий грохот разрушения громады маяка будет слышен, вероятно, даже на материке. Связь с берегом у него отсутствовала, да он в ней никогда и не нуждался: за все месяцы, проведенные на островке среди океана, его служба, откровенно говоря, не потребовалась ни разу. Бывало, что проходившие мимо суда дружелюбно сигналили ему. Однажды даже высадили часть экипажа для дальнейшей отправки вертолетом назад на большую землю, но всего этого было ничтожно мало, чтобы оправдать деятельность смотрителя. И вот теперь, когда возникла настоящая работа, настоящая проблема, требующая немедленного решения, Дмитрий был бессилен. Еще ни разу в жизни он не ощущал себя таким слабым и бесполезным. Он всегда находил выход из любой трудной ситуации — как на сцене, так и в кабине пилота. Именно поэтому Рома тогда и позвонил и просто сказал:

— Пора возвращаться, Дим.

Их разговор втроем — Степа тоже пожелал присутствовать при этом — был долгим и сложным. Конечно, сольная карьера Дмитрия не позволяла ему собирать стадионов, но у него была своя публика, свои поклонники, предпочитавшие его музыку творениям Степы в «Гарроте». Да и кроме того он устал от металла и постепенно переключился на прогрессивный рок. Он снимал интересные клипы, он выпустил две книги — те самые, что казались ему нынче настоящим мусором, но, тем не менее, у него была весьма разнообразная жизнь. Он на полную ставку работал вторым пилотом, вел радиопередачи. А взамен ему предлагали вновь стать у штурвала вечного двигателя под названием «Гаррота», вернуться к бесконечным изматывающим чесам, снова петь старые и порядком надоевшие хиты, скакать по сцене в лосинах и забыть о сольных проектах, на которые теперь просто не будет оставаться времени.

Но на встречу он все-таки пришел — отчасти потому что понимал, что теперь он сможет торговаться, что ему терять нечего, а вот «Гаррота» без него пойдет по наклонной, поэтому Рома примет все его условия и, если будет необходимо, согнет Степу в дугу. Так оно, собственно, и произошло. Они приняли все условия Дмитрия, и уже через полгода он вернулся на сцену — коротко постриженный, энергичный и агрессивный. А еще через год вышел их новый альбом, по звучанию напоминавший сольные работы их фронтмена. Так началась новая эра «Гарроты», в которой больше не было место кричащим и ярким лосинам. Вместо этого Дмитрий выбрал стиль милитари, его поведение на сцене стало еще более активным, чем раньше — он много бегал, прыгал, не сбивая при этом дыхания, и на самом первом концерте после возвращения короля поклонники своими безумными криками радости едва не обвалили потолок концертного зала.

Через несколько лет Дмитрию дали лицензию первого пилота, «Гаррота» приобрела собственный самолет, и фронтмен теперь сам управлял «тяжелым металлом».

Жизнь его изменилась в лучшую сторону: гастрольный график был уже не таким напряженным, как прежде, да и они стали собирать стадионы, поэтому нужда в постоянных разъездах отпала. Он открыл собственную авиакомпанию, продолжал работать пилотом, и поклонников просто распирало от гордости за него. Впрочем, настала эпоха беспрестанных конфликтов с конкурентами, и Дмитрий не стеснялся в выражениях, обвиняя своих коллег по сцене в использовании телесуфлеров, в неспособности хоть как-то завести аудиторию, в дешевых попытках привлечь к себе внимание. Его коллеги и вправду давно потеряли форму: не следили за вокалом, не учили даже примитивные тексты, пользуясь телесуфлерами, потеряли нормальную физическую форму и давно выглядели памятниками самим себе. И когда солист «Гарроты» публично обвинил их в том, что они оскорбляют своих фанатов подобным поведением, что люди отдают немалые деньги за концерты, а они даже не хотят выучить текст или хотя бы прилично вести себя на сцене, то озлобленные музыканты наняли толпу чернорабочих, закидавших «Гарроту» яйцами на одном из сборных концертов. Группе отрубили звук, но Дмитрий пел без микрофона, поддерживаемый многотысячным ревом фанатов, и когда вслед за ними на сцену вышли его соперники, толпа зрителей возмущенно покинула стадион. Это был триумф «Гарроты», один из многих.

А потом Дмитрий заболел раком. Во время записи одного из последних альбомов группы он нащупал у себя на шее крупный лимфатический узел, но обратился к врачу, только когда альбом был полностью готов. Рак горла третьей степени выбросил его из активной жизни на несколько месяцев — он бесцельно прыгал целыми днями на батуте, держа во рту салфетку с обезболивающей мазью, вечером шел в пивную, стараясь не думать о возможном исходе болезни. Опухоль заломила ему руки за спину, традиционное облучение и химиотерапия помогали весьма слабо, и именно тогда, просматривая бесконечное количество страниц поиска, он наткнулся на экспериментальное лечение, проводимое в клинике при НИИ имени Герцена. Новейшая мощная излучающая пушка обеспечивала дозу радиации в разы превышающую обычную, а точность прицела могла поспорить с Вильгельмом Теллем. И Дмитрий отдался в руки исследователей, хотя его и заставили подписать бумагу об ответственности за все последствия эксперимента, поскольку он впервые проводился в непосредственной близости от головного мозга.

Вслед за тем жизнь потекла своим чередом, пока Степа — основной автор и идейный вдохновитель группы — не погиб в автокатастрофе. Его смерть делала существование «Гарроты» бессмысленным, хотя за бас с легкостью мог взяться и Андрей. Ребята обдумали ситуацию и все же предпочли завершить свою карьеру и разойтись по разным углам.

Расплывчатые образы коллег мелькали у Дмитрия перед глазами, пока он сидел у установки, напряженно вслушиваясь и ожидая неминуемого удара. Прошло уже около часа, но ничего не происходило, и тогда он осторожно поднялся и выглянул наружу. Эсминец не приблизился к маяку ни на метр, с тех пор как Дмитрий вернулся к установке, ожидая собственной гибели, но теперь возле него бесновалось нечто. Дмитрию пришлось изменить угол падения луча, чтобы рассмотреть это существо. Сперва ему показалось, что это был давешний гигантский мотылек, но тот куда-то пропал, уступив место двум невообразимым по размеру глазам, вмерзшим в