Холостая война - Сергей Зверев

Молодая таджичка в долгу не оставалась. Она постоянно приглашала Лиду к себе в гости по поводу — дни рождения, национальные праздники — и без. Просто поболтать за чашечкой чая или прогуляться по горам. В общем, супруга командира отдельного подразделения спецназа и Нигина Аллаева были неразлейвода. Казалось, что между ними не может быть никаких тайн. Но выяснилось, что еще как может.

Открыв вчерашним утром почтовый ящик, Гришанова обнаружила в нем конверт, в котором лежало приглашение на свадьбу Нигины. Причем отправлено оно было не самой таджичкой, а ее отцом. Сказать, что Лида была удивлена, — это ничего не сказать. Ведь прежде Аллаева даже не заикалась о своем скором замужестве. Впрочем, этому можно было найти логическое объяснение. Девушка боялась сглазить или хотела сделать сюрприз своей подруге. Но как объяснить то, что приглашение на свою собственную свадьбу отправила не она, а ее родной отец? Вот чего никак не могла понять жена российского офицера.

— У нас в Таджикистане так принято. Поэтому не обижайся, — просветила Нигина Лиду, когда та не удержалась и позвонила накануне свадьбы.

— Тогда все понятно. Короче, жди в гости. Кстати, что у вас принято молодоженам дарить? — растерянно пробормотала в трубку Гришанова.

— Все, что тебе угодно, но только не деньги. Ладно, до скорой встречи. И не опаздывай. У нас это тоже не принято, — сказала Нигина, после чего в трубке раздались гудки.

Целых полдня Лида потратила на поиски свадебного подарка. Она перебрала все варианты, от банального постельного белья до традиционного чайного сервиза, и наконец остановила свой выбор на необычной, креативной вещи — раритетных нардах еще советского производства, которые купила на местном рынке. В том, что ее подарок понравится жениху и невесте, Гришанова нисколько не сомневалась. Она знала, что эта настольная игра необычайно популярна в Таджикистане. К тому же Аллаева как бы между делом недавно сказала ей, что потеряла свои старые нарды, а на покупку новых денег нет. Одним словом, подарок Лиды должен был прийтись, как говорится, ко двору.

Вторую половину дня Гришанова посвятила своему внешнему виду: сделала макияж, маникюр-педикюр, а супруга командира дважды Краснознаменной 201-й Гатчинской военной базы покрасила ей волосы. Только поздним вечером Лида спохватилась, что давно не обновляла свой гардероб. У нее не было приличного нового платья, в котором не стыдно выйти в свет. Не надевать же на себя старое тряпье. Но и тут ей на помощь пришла Валя Емельянова. Она любезно предоставила своей подруге шикарное платье со стразами.

На следующее утро преобразившаяся Лида отправилась на свадьбу к Нигине. В душе она была рада, что муж занят военными учениями. Иначе он непременно закатил бы скандал. Мол, для кого это ты так нарядилась? Небось хочешь какого-нибудь мужика на свадьбе охмурить? Но она погнала подобные мысли прочь. Сейчас ей просто хотелось отдохнуть, отвлечься от семейных проблем. Нет, конечно же, прилично — без флирта с другими мужиками и всех вытекающих отсюда последствий. В конце концов, Гришанова была порядочной женой и изменять своему супругу не собиралась.

Погода, как говорится, шептала. По небу плыли белые барашки облаков. Ярко светило полуденное солнце. Дул прохладный ветерок. Он то и дело трепал края белоснежной скатерти, которой был устлан длинный свадебный стол, стоявший посреди поля под парусинным навесом. Собравшиеся гости — а было их немало, в общей сложности человек сто пятьдесят, — пели песни, пили вино, ели плов, один за другим желали молодоженам счастья и благополучия в семейной жизни.

Нигина и ее новоиспеченный супруг, двадцатилетний белоусый парень из соседнего селения, сидели во главе стола и буквально сияли от счастья. Даже невооруженным глазом было видно, что они поженились не по расчету и не по договоренности между двумя семьями, как это часто практикуется в Таджикистане, а по любви. Поэтому наблюдавшая за ними Лида Гришанова никак не могла нарадоваться своим глазам и даже в глубине души по-доброму завидовала Аллаевой.

«Когда-то и мы с Андреем были такими же счастливыми. А потом все семейный быт испортил. Эх, вернуть бы те золотые времена!» — вздыхала Лида, которая до сих пор так и не прикоснулась к еде.

Тут напомнил о себе колоритный музыкант, облаченный в народный костюм. Он с невероятной легкостью вскинул длинную медную трубу, которая отдаленно напоминала карпатскую трембиту, и что есть мочи задул в нее. Поначалу музыкальный инструмент издавал какие-то непонятные звуки, похожие то на рев медведя, то на рычание тигра. Гришановой даже показалось, что ничего путного у трубача не выйдет, но то была лишь разминка, продувание инструмента. Вскоре медная труба зазвучала по-новому: ровно, торжественно, помпезно.

— Карнай, — неожиданно проговорил худощавый таджик, двоюродный брат Нигины, сидевший рядом с Лидой.

— Что? — Жена российского офицера в недоумении вскинула брови, не понимая сказанного.

— Карнай — это таджикский народный музыкальный инструмент. Именно на нем сейчас и играет этот мужчина, — учтиво объяснил родственник Нигины.

— А что он играет? — тут же заинтересовалась Гришанова.

— Как — что? — не понял худощавый. — Свадебный танец. — Он моментально предвосхитил назревающий вопрос: — А почему молодожены не танцуют? Да потому…

Но договорить таджик так и не успел. Издалека донесся надрывный детский плач. Трубач моментально опустил карнай, прищурился на мальчика, бегущего по полю. Коротенькие ножки заплетаются в высокой траве. Лицо чумазое. Рот распялен в немом крике. Из глаз ручьем льются слезы.

— Что происходит? — напряженно спросила Лида, обращаясь к двоюродному брату Нигины.

— Не знаю. Но сердцем чувствую, что что-то нехорошее.

Предчувствие не подвело худощавого таджика. Заплаканный мальчишка, который своим нежданным появлением прервал свадебное веселье, принес плохую весть, которая никого не оставила равнодушным. Ведь ничего подобного в здешних краях давно не случалось.

— Сколько их было? — глядя в заплаканные глаза мальчугана, спросил двоюродный брат Нигины.

— Очень много, и они вооружены, — раздалось в ответ.

— Понятно, наркоторговцы. Ну а тебе как удалось от них уйти?

— Тот, кто за мной гнался, наверное, подумал, что я погиб под завалом. Но мне удалось… — Тут мальчишка смолк, а потом снова захныкал.

Худощавый мужчина почувствовал на себе строгий взгляд сестры. Мол, хватит его допрашивать, разве не видишь, что ему больно вспоминать о случившемся? Спорить брат не стал. Отошел в сторонку.

Тем временем Нигина приблизилась к мальчику, присела перед ним на корточки, достала белоснежный платок и принялась утирать ему слезы. При этом она что-то шептала ему на ухо. Видимо, пыталась утешить. Но мальчик не унимался, лил и лил слезы. Еще бы, ведь он до сих пор не мог поверить в то, что его дедушки-пастуха больше нет в живых!

Гостям, приглашенным на свадьбу, конечно же, было уже не до веселья. Понурые и молчаливые, они смотрели на убитого горем мальчишку, тяжко вздыхали и качали головами.