Игра в куклы - Магнус Йонссон

Она пыталась припомнить, слышала ли она о подобной ситуации. Слабое воспоминание о какой-то конференции пару лет назад, где шеф специальной группы Nova[20] мимоходом упомянул о том, что они использовали в качестве информаторов ранее осужденных преступников. Такое, как она знала, бывало и в разведотделе уголовной полиции. Но все это было более или менее эпизодическим, создаваемым ad hoc. Нигде ей не удавалось найти ни анализа предшествовавших такому решению размышлений, ни анализа рисков. Или ссылок на параграфы закона, в соответствии с которыми такие решения принимались.

Она встала, посмотрела в окно на голубей, прогуливавшихся на жестяной крыше. Вздохнув, она поняла, что фактически уже приняла решение. Она была им нужна. И дело было спешным.

Линн застегнула куртку и поехала дальше на своей доске. Разница со вчерашним солнечным днем на горе Шиннарвиксберьет была большой. В тени между домами дул холодный ветер. Она попыталась достать мобильник на ходу. Ей не удалось выудить телефон из кармана куртки и пришлось притормозить.

– Линн, – ответила она осторожно, думая, что в ответ зачирикает какой-нибудь продавец чего-то такого, против чего невозможно устоять.

– Привет, Линн, малышка моя.

Очень немногим, кто посмел бы назвать ее малышкой, удалось бы уйти без потерь. Даже ее родная мама не решалась больше так ее называть. Но мамина сестра, тетя Луиса Шестедт, не обращала ни на что внимания. В ее глазах Линн всегда оставалась «малышкой». И поскольку она произносила это ласково, а не уничижительно, то Линн снисходительно ей это позволяла.

– Привет, тетя, – ответила она с радостью в голосе. Луиса была одной из тех считаных родственников, которых Линн действительно ценила и уважала. Если помнить о ее резко отрицательном мнении о полиции в целом, то такое уважение было признаком настоящего доверия. Тетя Луиса всегда присутствовала в ее жизни, в ее детстве, а в некоторые периоды ее подросткового возраста почти заменяла ей мать. Тем не менее по тону голоса тети она поняла, что та позвонила не только чтобы поинтересоваться ее самочувствием. В голосе звенело нервное нетерпение.

Линн закончила разговор. В руке ощущалась тяжесть телефона. Мысли вихрем носились в голове. На что она только что дала согласие? Разве это не предательство по отношению ко всей ее предыдущей жизни?

И все-таки она не знала, могла ли поступить как-то иначе.

Эрик попытался укрыться за экраном компьютера и превратиться в невидимку, когда через стекло в двери увидел Рикарда, идущего по коридору. И не потому, что он имел что-то против своего коллеги и непосредственного начальника, а потому, что он был психологически не готов к разговору с кем бы то ни было этим утром.

Накануне вечером он сдуру согласился совершить обход баров вместе с парочкой сокурсников по Высшей школе полиции. Вообще-то Эрик поклялся самому себе, что поедет домой после пива в кафешке у бывшей пожарной станции. Но в то же время чувствовал, что надо на что-то переключиться после удручающего посещения университета. Друзья-товарищи теперь работали в Гетеборге, а в Стокгольме только что закончили курсы повышения квалификации и жаждали попробовать на вкус, что такое есть ночная жизнь столицы. Отказаться было просто невозможно, хотя Эрик мог бы предвидеть, чем все это кончится. Для начала решено было взять по пиву в «Лидмаре»[21], потом основательно пройтись по списку коктейлей, а уже напоследок отправиться в ресторан «Риш». Вечер закончился тем, что он стоял один на танцевальной площадке бара «Спай» и покачивался под музыку. С того момента прошло, увы, не так уж много часов.

В висках пульсирует. Во рту сушняк. Он рылся в ящике письменного стола в поисках кисленькой конфетки, пососать, и не поднимал головы. Надеялся, что Рикард пройдет мимо. Но нет. Послышался мягкий стук двери, и он увидел подходящего к нему коллегу.

– Что это у тебя с осанкой? Скрючило? Я тебя почти и не заметил.

Пары секунд Рикарду хватило для оценки ситуации. Выхлоп Эрика при дыхании и блеск в глазах не оставляли никаких сомнений.

Он вытащил его к кофейному автомату в конце коридора и протянул чашку двойного черного эспрессо.

– У нас встреча с Луисой. Прямо сейчас. Если ты не знал.

Эрик чуть не поперхнулся кофе. Вот непруха! Его главная шефиня Луиса. Второй после Рикарда человек, которого он сегодня изо всех сил намеревался избегать. Закон подлости продолжает работать, пришел он к печальному выводу.

Собрание, как ему казалось, длилось целую вечность, хотя прошло всего полчаса, когда они закончили. Эрик помалкивал. Хотя до остальных наверняка доходил запах спирта при его выдохах, ведь совсем не дышать он все-таки не мог. Говорили все остальные – Юнгберг, Мария и Рикард. Ему нечего было добавить, кроме того, что Грегори вряд ли может быть убийцей и что списки звонков ничего не дали. И мобильник невозможно запеленговать. Луиса была явно нетерпелива. А у них пока что не было ничего, что могло бы направить следствие хоть в какую-то сторону. С нарастающей головной болью он отправился в свою комнату. Помассировал кожу головы. Почувствовал вспотевший затылок. Краска бросалась в лицо при одной мысли о собрании. Юнгберг считал, что родственников можно исключить из числа подозреваемых, если не появится ничего нового. Мария и лаборатория занимались вещественными доказательствами, но пока не нашли ни одного следа, который хоть куда-то вел. А компьютером вообще никто не занимался.

Он остановился у комнаты, где пили кофе, и ополоснул лицо холодной водой. Попытался сосредоточиться. Они все были расстроены и раздражены, как и Луиса. Она сама так сказала. Хуже всего было то, что еще только могло произойти. Что это было не последнее убийство.

Рикард пришел в комнату отдыха и взял чашку для кофе. Испытующе посмотрел на молодого коллегу. С лица Эрика капала вода.

– Как ты вообще?

– Так себе. Но работать могу. Что будем делать?

– Надо торопиться. Нужно что-нибудь найти. Он может планировать следующее убийство. Мы должны его опередить. Неужели-таки совсем нет ничего в списке телефонов, что бросалось бы в глаза?

– Нет, как я уже сказал, одни сокурсники, семья да университет. Обыденные контакты. Ничего особенного. Но я могу еще раз проверить. Последняя эсэмэска была адресована Грегори, и речь шла о том, что она идет домой и что завтра они встретятся.

Он выпил стакан воды.

– Откуда именно она направлялась домой, так и неясно. Сокурсники знали еще меньше, чем Грегори. Я их обзванивал. Как это возможно, непонятно. Никто ничего не слышал ни о каком бойфренде. Ни о каких угрозах. Анна была обычной приятной девушкой, и это все. Последний номер, по которому она звонила, университет. Коммутатор.