Альв - Макс Мах

Страсть застилала глаза кровавой пеленой, но одновременно каким-то чудом Яков видел Альв во всех, даже самых мелких подробностях. Ее кожа приобрела сейчас золотисто-розовый оттенок, глаза, которые она и не думала закрывать, налились темной сапфировой синью, а в черных, как вороново крыло, волосах появились темно-рыжие пряди. Она была прекрасна, стремительна и исполнена невероятной силы, и Яков не знал — не смог позже разобраться, — от чего он получил большее наслаждение: от бесконечно долгого соития или от невероятного впечатления, которое производило на него ее великолепное тело, ее волосы, кожа и, наконец, главное — неистовый взгляд ее невозможных глаз.

* * *

Они все-таки добрались до мыльни. Но не сразу, и уж точно не тогда, когда Альв пригласила Якова пойти туда вместе. Прошло некоторое время. Возможно, много больше времени, чем она могла предположить, "шагая в пропасть". И тем не менее, страсти улеглись, волна безумия схлынула, и они обнаружили себя на полу — вернее, на ковре, — в гостиной дома Свевов, и из одежды на них к этому моменту не оставалось ровным счетом ничего.

"Боги! — подумала она, наслаждаясь послевкусием соития. — Или меня никогда раньше так не имели, или он просто чудо, доставшееся мне на удачу!"

О том, что противопоставление "или" здесь неуместно, Альв подумала чуть позже, обнаружив, что лежит ничком, "обессиленная", на распластавшемся под нею Якове, лежащем навзничь. Менять позу не хотелось, тем более, что и мужчина никуда не спешил. Бурное дыхание Якова качало Альв, словно на качелях, и, прижавшись к его груди, она с волнением слушала его дыхание и мощный ритм разбежавшегося во всю прыть сердца. А еще Альв ощущала тепло его тела и вдыхала запахи пота — его и ее — и аромат соития, дурманящий и возбуждающий одновременно.

Впрочем, минута приятной истомы миновала на удивление быстро, и Альв неожиданно осознала, что снова бодра и полна клокочущей в крови энергии. Но это ее уже не удивляло. Она успела выучить урок и понять, что способна восстанавливаться быстро и эффективно. И, хотя она до сих пор не знала, отчего так происходит, принимала эту свою способность такой, как есть, не задавая лишних вопросов ни богам, ни людям. Другое дело Яков. Ему потребовалось некоторое время, чтобы "отдышаться", но он, как и ожидалось, оказался крепким, тренированным мужчиной и не заставил Альв себя ждать.

— Если я не ошибаюсь, — сказал он, — мы собирались попариться в бане.

— Но что-то нам помешало, — рассмеялась Альв, с удовольствием вспомнив некоторые из тех причин, что помешали им добраться до мыльни.

— Точно! — хмыкнул в ответ Яков. — Но почему бы нам не попробовать еще раз?

— О чем мы говорим? — едва не давясь от смеха, спросила Альв, дословно повторив вопрос Якова, с которого все, собственно, и началось.

— На данный момент лишь о том, что баня растоплена, и нам обоим не помешает смыть с себя пот… свой и конский.

— Как приземленно! — вздохнула Альв, но Яков не позволил ей продолжить "игру в слова".

Он подхватил ее на руки и встал с пола.

— Если не возражаешь, я отнесу тебя на руках.

— Еще бы мне возражать! — пробормотала Альв куда-то в грудь Якова. — Неси уж, давай!

Вот так они и попали, наконец, в баню, просторную, о трех палатах, выстроенную из хорошего гладко оструганного дерева.

— Сруб из лиственницы, бревна с севера привезли, — объяснил обстоятельный, не склонный к упрощениям Яков, устраивая Альв на низкой широкой скамье, на которой хочешь сиди, а хочешь лежи, и места, что характерно, хватит как раз на двоих. — Доски — кедровые из Сибирского ханства. Здесь, в этой комнате, можно раздеться… Ну, нам это уже ни к чему, — улыбнулся он. — Зато одеться все равно придется. В доме, сама знаешь, не жарко…

— Мне холод не помеха… — пожала плечами Альв, чувствуя, как обволакивает ее благодатное, пахнущее кедром и липой тепло. Ей и в самом деле, было хорошо. Не так, как тогда, когда она лежала, нежась, на Якове, и уж точно, что не так, как тогда, когда он в нее входил, но тоже неплохо. Уютно, приятно, располагает к тому, чтобы расслабиться и предаться праздности и неге.

— Если не хочешь, можешь не одеваться, — усмехнулся Яков. — Мне же лучше! Но я все-таки схожу, принесу нам хотя бы халаты и тапки. А ты пока, если хочешь, можешь всполоснуться, — кивнул он на дверь. Баня там, а за ней парилка. Ну, и полотенца, если что, вон в том шкафу. Еще что-то?

— Принеси, пожалуйста, воды или вина, — попросила Альв, ощущавшая сейчас, что, в сущности, и немудрено, сильную жажду. Любовные игры не только веселят душу, но также изматывают и "сушат" тело.

— Будет тебе вино! — кивнул он. — Но, может быть, лучше пиво? Ты как, Альв, пиво пьешь или как?

— Только, если красный эль, — не задумываясь, ответила Альв, и только тогда, когда прозвучали произнесенные ею слова, удивилась своему ответу и воспоминаниям, которые он высвободил. Ничего конкретного, но много, буквально множество образов. Зрительных, вкусовых, обонятельных…

— Красный эль? — удивился Яков. — Редкий выбор! Но знаешь, что странно?

— Со мной странно все, — вздохнула Альв.

— Это верно, — согласился Яков. — Но самое странное то, что у меня в подвале есть несколько бутылок отличного светлого пива. "Кемское двойное" называется. Держу специально для гостей. А для себя, представь, покупаю в Боре в маленькой пивоварне красный ол. А ол — это и есть ваш эль, сударыня, только на северных говорах русского языка. Так что, есть у меня, Альв, для тебя красный эль! Как не быть!

И добавил, выходя:

— Не скучай!

А что ей скучать? Едва за Яковом закрылась дверь, Альв соскользнула с лавки и пошла исследовать себерский b?neum. Первое впечатление ее не обмануло, мыльня содержалась в образцовом порядке. Доски свежеструганные, светлые, не успевшие потемнеть и утратить особый запах новой древесины. Ровные и гладкие, что на стенах, что на полу или низком потолке. Нигде не дует, хотя есть в комнате и окно с двойной застекленной рамой. И хотя выходит оно на задний двор, где чужие, наверное, не ходят, предусмотрены занавески, которые Альв тут же и задернула. Ей было неприятно думать, что кто-нибудь может незаметно подкрасться и смотреть на нее голую. Одно дело Яков, — ему не только можно, но и нужно на нее смотреть, поскольку ей это нравится, — и совсем другое, если это кто-то чужой, и не важно тогда мужчина это или женщина. Но, понятное дело, окно здесь не лишнее. Иногда помещение мыльни следует проветривать, но главное — если мыться днем, как раз хватит света, чтобы не зажигать свечей.

Альв покосилась на шар матового стекла, из которого исходил неяркий желтый свет.

"Электричество!" — слово это ей ничего не говорило, но за прошедшие два дня она привыкла не обращать внимания на это и другие проявления незнакомой ей техники. В ее прошлом — по смутному ощущению, не подтвержденному фактами, почерпнутыми из памяти, — электричества не было точно так же, как не было и локомобилей. В некоторых отношениях электрический свет был лучше свечей, масляных ламп или факелов. Ровный и не зависит от длины фитиля или количества масла в лампе. Однако электрический свет не имел запаха, и Альв не могла сказать с определенностью, хорошо это или плохо. Все-таки запах разогретого воска или ароматического масла добавляет в жизнь несколько дополнительных красок…