Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров - Марина Крамер

– О, я отличный кавалер! – саркастически ухмыльнулся Леон. – Усадил даму на сквозняке и доволен.

Пока пересаживались, он успел заметить, что Бармалей устроился за столиком почти у самого выхода. Значит, придется пересиживать его, иначе выйти незамеченными им не удастся. Но в этом был и свой плюс – можно будет проследить, куда он повезет батюшку.

– Слушай, Лиза, а генерал ничего не говорил об этой тетке… Той, что в такси с ним была? – Он не закончил говорить, а она уже помрачнела.

– Ты же обещал, что мы не будем о генерале.

– Так я не о нем же, – улыбнулся Леон.

– Я не спрашивала его об этой женщине, мне безразлично.

«Врешь ты, милая, и лицо у тебя потому такое стало, что врешь ты и мне, и себе. Очень тебя эта женщина интересует. Ты даже пыталась в реанимацию к ней пробраться, чтобы глянуть, что за фифа, только тебя не пустили».

– Наверное, ты права, – проговорил он вслух, – могла же быть просто попутчица.

– Могла, – равнодушно отозвалась Лиза, ковыряя вилкой драник. – Леня, а тебе нравится делать мне больно, да?

– Мне? – удивился Леон. – Нет. А тебе больно?

Она подняла на него глаза, наполнившиеся слезами, и прошептала:

– Мне не просто больно, у меня все внутри разрывается. Он же меня вот-вот бросит… я чувствую. У нас и разговоры все свелись к деловым – расписание встреч, ответы журналистам, то-се. И так ровно с того момента, как мы приехали в этот город. Нет, первое время еще все было по-старому, а теперь… и с каждым днем все хуже и хуже… Мне кажется, у него здесь есть кто-то. Скорее всего, та самая женщина, что в аварию с ним попала. И знает он ее давно, просто не успел бы так быстро здесь кого-то найти. И еще меня пугает любовница твоего Воронцова, – вдруг сказала Лиза, наклонившись к столу так низко, что Леон еле разобрал ее слова. – Понимаешь, она так смотрит, как будто что-то знает. Мне все время хочется убежать, хотя я ее и видела раза два всего. Но взгляд… уставится и молчит… А генерал обмолвился как-то, что Воронцов не по себе шапку примерил: мол, такая женщина не для него. И я вот подумала: а не нацелилась ли она на генерала? Все-таки перспектива: мэрство и все такое…

Леон едва удержался, чтобы не расхохотаться. Бедная Лиза подозревала любую женщину, оказавшуюся в поле зрения генерала, в том, что та метит на место мэрской жены. Уж кто-кто, а Марина точно об этом не думала. Но что касается взгляда, надо бы ей передать, мало ли кто еще может вспомнить привычку Наковальни вот так смотреть в лицо собеседника. Даже Ворон иной раз жаловался, что у него от этого взгляда по спине течет пот. Стоило бы ей быть хоть чуть осторожней.

– Мой хозяин ни за что не выпустит из рук то, что ему принадлежит, – твердо сказал он вслух. – Это, кстати, и генерала твоего касается. Если он думает, что в случае чего сможет легко избавиться от Воронцова, то заблуждается. И заблуждения могут быть для него весьма опасны.

– Это угроза?

– Это констатация факта, милая. Так всегда было.

Лиза умолкла, понурившись. Леону было жаль ее – девчонка влюбилась в зрелого, состоявшегося мужика и теперь, чувствуя, что не может удержать его рядом, растерялась. А генерал – орешек крепкий, манипулировать им у Лизы не выйдет, не тот жизненный опыт, не та хватка. Придется или довольствоваться ролью пресс-атташе, не претендуя на большее, или уйти, собрав в кулак всю себя, чтобы сохранить остатки самоуважения. Сейчас, глядя на ее опущенную голову, Леон отчетливо понимал, что второе ей не по силам. Так и будет отираться рядом, как собачонка, до тех пор, пока генерал окончательно не оттолкнет ее, сообщив, что более не нуждается в ее услугах. Бедная глупышка. Почему-то вдруг захотелось ей помочь, поддержать, плечо подставить – не позволить упасть.

– Переезжай-ка ты ко мне жить, Елизавета, – сказал он негромко, и она, вздрогнув от неожиданности, подняла голову:

– Что?!

– Ты слышала, – спокойно произнес он.

– Жить? К тебе?

– Что, вывеска неподходящая? Или адрес не устраивает?

– Да при чем тут… просто это так…

– Я не требую ответа немедленно. У тебя есть время подумать. – И он тут же перевел разговор на другое. – Ты какой десерт любишь – очень сладкий или нет? Я вот груши хочу запеченные, ты как?

От такой резкой смены темы Лиза совсем растерялась:

– Я тоже… Леня, ты серьезно?

– Насчет груш? Конечно, – спокойно сказал Леон, и она поняла, что дальнейшие расспросы бессмысленны.

Заказывая подошедшей официантке десерт, Леон осторожно повернулся и проверил, на месте ли Бармалей. Тот по-прежнему сидел за столиком, прихлебывая чай и уставившись в экран телевизора на противоположной стене. «Очевидно, батюшка ему позвонит, как закончит. Знать бы еще, что это за контакты такие у Сани странные».

Груши оказались нежными, с запахом корицы и ванили. Лизе, судя по всему, тоже понравилось – она с удовольствием расправилась со своей порцией.

– Вкусно?

– Да. Я почему-то никогда не любила запеченные фрукты, оказывается, зря.

В это время Леон услышал звук мобильного и затем скрип отодвигаемого стула – Бармалей поднялся и пошел к выходу из кафе. Нужно было торопиться, чтобы не упустить момент, но предварительно под благовидным предлогом отправить Лизу назад в больницу. Времени, скорее всего, минут десять-пятнадцать.

– Что, Елизавета, домой бы мне, на работу уже вставать, – глянув на часы, огорченно произнес Леон. – Идем, я тебя провожу.

– Я сама не заблужусь. А ты поезжай, конечно, и так всю ночь тут со мной…

Они вышли из кафе и направились к машине. Лиза задержалась на секунду, взяла Леона за обтянутую перчаткой руку и прошептала:

– Спасибо тебе, Леня. Так хорошо, что ты у меня есть. – Она встала на цыпочки, быстро, по-птичьи, клюнула Леона в щеку и, развернувшись, почти бегом направилась к больничному шлагбауму.

Леон сел в машину, стараясь не пропустить момент, когда Бармалей со своим пассажиром вывернут на проезжую часть. Двигаться за ними по пустой дороге будет, конечно, непросто, придется что-то придумать. Но надо же понять, что связывает Саню Бармалея и неизвестного батюшку, катающегося по глубокой ночи в больницу.

Сна не было. Марина заперлась в спальне, предоставив в его распоряжение гостиную с диваном, где Женька и лег, однако уснуть так и не получалось. Под мерное бормотание телевизора он смотрел в потолок и думал. С чего вдруг Коваль так взъелась на Леона? Это его право – жить и работать так, как ему удобно. Да, жаль парня, способный, умеет и знает много, мог бы устроиться пусть даже инструктором в какую-нибудь школу телохранителей. Но он предпочитает следовать за Вороном и имеет на это полное право. Уж точно не Коваль его осуждать.