Завтрашняя запись - Стив Миллер

Первая попытка оказалась бесплодной, и вторая тоже. Колени у нее подгибались, даже не успев распрямиться, и она тяжело плюхалась на край кровати, до крови прикусывая нижнюю губу.

После пятой попытки она встала, дрожа всем телом и задыхаясь так, словно закончила выполнение Десятого комплекса. Дождавшись, пока дрожь слегка унялась, она передвинула правую ногу вперед, а потом осторожно подвела к ней левую. Она повторила это движение снова — и в третий раз, что привело к катастрофе.

Мысленно Корбиньи выбросила вперед руки, чтобы смягчить падение, но на самом деле упала лицом на ковер и лежала, поливая ворс ругательствами, но замолчала, услышав, как привычные фразы произносит напевный незнакомый голос.

Она упрямо встала на колени, попробовала с них подняться на ноги, а когда снова упала, то поползла.

Стену она обнаружила, ударившись в нее головой. Цепляясь за нее, встала прямо и стала ощупью искать выключатель. Удача помогла ей нащупать его сразу же — и она повернула круглую ручку до упора, залив комнату светом.

А потом стояла, сотрясаясь от дрожи, привалясь к стене, и смотрела на комнату и все, что в ней оказалось. По лицу у нее текли слезы, падая прямо на грудь.

Изумившись этому, она перевела взгляд на себя и подняла мягкие незнакомые руки, чтобы обхватить золотистые груди, оказавшиеся намного более пышными, чем ее собственные были даже во время беременности. Осторожно — потому что скоро должна была появиться сиделка и она не смела рисковать новым падением — Корбиньи вытянула шею, чтобы разглядеть свое глупое тело с его вялыми мышцами и отсутствием реакции.

Грудь — безнадежно пышная — тонкий торс с неожиданно крутыми бедрами, длинные стройные ноги, красивые ступни. Она провела рукой поперек груди, пощупала плечо — и была приятно удивлена, обнаружив, что там все-таки есть мускулы, достаточно крепкие под бархатной кожей. Жалея об унесенном зеркале, она провела рукой по плоскому животу, тугой талии и плотным ягодицам и ощутила проблеск надежды. Конечно, это не тело бойца. Не то тело, которое она так усердно тренировала и обучала. Но все-таки это тело знало какую-то работу, так что Корбиньи досталась в наследство физическая форма, с которой можно было начинать.

Она вдруг подумала о женщине, которая была здесь до нее: какую работу она выполняла, почему умерла. А потом дверь в прихожую открылась, и Корбиньи стало не до пустых гаданий.

Она оторвалась от стены — и только сила воли позволила ей держать спину и колени выпрямленными.

Сиделка отодвинула портьеру и подняла руку к выключателю на стене, не сразу сообразив, что комната уже освещена.

— Что… — начала она и вдруг застыла, глядя на пустую постель.

— Добрый вам день, — вежливо сказала Корбиньи, и сиделка отскочила на целый фут, прижимая ладонь к груди.

— Как вы сюда добрались? — спросила она. Корбиньи изумленно посмотрела на нее:

— Как передвигается по комнате взрослый человек? — Она осторожно наклонила голову, кивком указывая на иглу, которую принесла сиделка. — Мне это не нужно.

К сиделке уже вернулся ее апломб, но не отвага.

— Вам необходим сон.

— Я нисколько не устала, — солгала Корбиньи, — и я не нуждаюсь в средствах, вызывающих сон. Что мне нужно, это одежда, зеркало в полный рост и графин воды. — Она сделала паузу. — И кусочек сыра.

Сиделка завороженно на нее смотрела.

— Вы проголодались?

— Вы слышали мои пожелания, — холодно ответила Корбиньи. — Потрудитесь их исполнить.

Сиделка отвела взгляд и сделала полшага вперед, трогая большим пальцем кончик иглы.

— Если вы попытаетесь ее в меня вколоть, — небрежно заметила Корбиньи, — я сломаю вам руку.

Сиделка нервно облизала губы, явно изменила свое решение относительно совершения мужественного поступка и осторожно отступила назад, не спуская с Корбиньи глаз. Заведя руку себе за спину, она вслепую отдернула портьеру и нырнула в прихожую.

Спустя мгновение Корбиньи услышала, как открылась и сразу же закрылась дверь.

Лал стоял посреди разгромленной мастерской. Под ногами валялся вольтметр. Лал уперся бедром в рабочий стол, пальцы нажимали клавиши на наручном компе.

Их было четырнадцать. Два живых сидели у него в кармане, вместе с истерзанным трупиком, принесенным Корбиньи. Судьбу одиннадцати предстояло выяснить.

У его ног началась возня, зашуршали мелкие осколки — и два паучка появились на полу, добрались до его сапог, а по ним — до брюк, и начали долгое восхождение к укрытию.

Что-то зашевелилось в дальнем верхнем углу. А потом по ниточке вниз медленно съехал паучок чуть покрупнее первых двух, блеснув темно-фиолетовыми глазками. Лал ухмыльнулся. Номер Одиннадцатый, гений среди себе подобных, начал путь к дому.

Позади него раздалось царапанье — и, взглянув на рабочий стол, он увидел, как к нему решительно шагают Номера Шестой и Двенадцатый. Почти в тот же момент Номер Четвертый — близнец Одиннадцатого — появился из-за разбитой лампы и поспешил к ним присоединиться.

Лал дождался, чтобы его компаньоны добрались до него с избранных ими мест, еще раз прикоснулся к пульту и снова стал ждать.

На этот вызов новых крошечных роботов не появилось. Лал глубоко вздохнул и покачал головой. Осталось всего восемь. И только благодаря счастливому стечению обстоятельств в их числе оказались Номера Четвертый и Одиннадцатый.

Он потратил три минуты на то, чтобы обругать Ворнета и Саксони Белаконто словами, которые Эдрет осудил бы, а Корбиньи приветствовала. А потом, с паучками, цепляющимися за волосы и плечо, он засучил рукава и принялся наводить у себя в доме порядок.

Глубокой ночью, когда порядок был восстановлен и на рабочем столе лежал наполовину собранный Номер Пятнадцатый, он услышал трель дверного сигнала.

Лал оторвал взгляд от работы и заморгал глазами.

Сигнал повторился. Он вздохнул, отодвинулся от стола и пошел к двери, уверенно двигаясь в темноте.

За дверью никого не было, но на пороге лежал пакет, завернутый в плотную темно-желтую бумагу и перевязанный серебряным шнурком.

Лал наклонился взять пакет — и замер: паучок стремительно полетел вниз на шелковистом парашюте и приземлился на серебряный шнурок, сверкая темно-аметистовыми глазами.

Номер Одиннадцатый быстро прошелся по всему пакету и вернулся на шнурок. Пульт на запястье человека три раза пискнул.

— Все в порядке, — пробормотал Лал и протянул руку к роботу, который забрался на нее и побежал вверх по руке на плечо.

— Спасибо тебе, — добавил Лал, беря пакет и закрывая дверь.

Джардж Менлин был курьером — он перевозил сообщения, наличность и другие необходимые вещи для различных руководителей Ворнета и даже нескольких «респектабельных» предприятий. Иногда контракты заставляли его покидать планету (был приложен список пилотов и кораблей, услугами которых он чаще всего пользовался для таких полетов); и порой клиент за пределами планеты требовал, чтобы его поручение выполнял именно Джардж. Он имел репутацию человека неболтливого, умелого и — что необычно для такого рода работы — неукоснительно честного в отношении своего нанимателя.