Русалки-оборотни - Антонина Клименкова

…Даже перелезая через кладбищенский забор, не могли сдержать смех. Хохотать уже сил не было, да и ребра болели от катания по земле. В результате хихиканья Прошка застрял на заборе — болтая ногами в воздухе с одной стороны и стуча кулаком по столбу с другой.

— Ой, не могу! — всхлипнул он, совершенно обессилев. — Как он из могилы-то вылетел! Стрелой прям!

— Как ошпаренный, — подтвердил приятель, изображавший второй «блуждающий огонек».

— Будет знать, как за честными людями следить.

— Ага, в жисть не забудет. Ну долго ты там висеть собираешься? Ну давай уже руку!

В синей предутренней полутьме послышались шорохи, раздался треск раздираемой ткани — и звук падающего тела.

— Эй! Тишка, ты меня в крапиву уронил! И штаны порвал.

— Ты сам упал! Мог бы, как я, в дыру пролезть — нет, надо по верхам скакать. Петух щипаный!

— Чего?! Сам ты цыпленок!..

Выбирались из зарослей можжевельника на четвереньках.

— Я тебе дам цыпленок, — пыхтел ползущий следом Тишка.

Тот ничего не ответил. Не встав с колен, даже голову поднять не успев, Прохор замер, затаив дыхание. По ковру из заячьей капустки к нему подползла косая клякса тени.

— Ой! — пискнул Тишка, выглянув из колючих веток.

Свет закатной луны серебристым контуром четко обрисовал черный силуэт огромного зверя. Он стоял на тропинке прямо перед ребятами, навострив острые уши, внимательно рассматривал, переминался с лапы на лапу, готовый в любой миг на них наброситься.

Еще одна черная тень отделилась от лесной темноты и приблизилась к зверю:

— Ну чего вы там застряли? — спросил этот второй силуэт.

А первый замотал хвостом и, гавкнув, бросился к ребятам и облизал обоим носы.

— Фу! Откормили волкодава! — брезгливо, но с облегчением заворчал Прошка.

— Ага, напугались! — торжествующе воскликнула крошечная девчушка, показавшаяся из-за спины паренька.

— Э, ты зачем сестру привел? — возмутился Прошка, и Тишка его поддержал активным киванием головы. — Ты б еще бабку прихватил! А может, ты ей и рассказал уже все?

— Я Аришке ничего не говорил! — поспешно отступил тот.

— Я, по-вашему, глупая, что ли? — обиделась бойкая крошка и встала в позу, уперев руки в бока. — Совсем ничего не визу, да? Вы тут клады ищете, а я смотлеть долзна?

Ребята фыркнули — вполне самостоятельная особа все еще не научилась выговаривать некоторые звуки.

— Ну чего встали? — насупилась девчушка. — Совсем опоздать хотите? Утло уз не за голами!

Мальчишки снова не могли сдержаться.

По дороге они рассказали о случившемся с ними происшествии:

— … и я слышу, он за нами пошел!

— Кто? Кузнец?! — испугалась Ариша, мигом позабыв дуться.

— Нет, слава богу! Монах Глашкин.

— И решили мы его проучить…

— Это я первый предложил!

— …завели его на кладбище!

Ариша охнула и продолжение слушала, крепко вцепившись обеими руками в пушистый загривок своего волкодава.

— Вот, а кабы я не свистнул вовремя, ты б не догадался свечку задуть! — завершив рассказ, заявил Прошка.

— Ничего подобного! — возразил Тишка. — Я просто слегка запыхался и не мог дунуть как следует. А свиста я твоего и не слышал.

— Ладно врать-то.

— Это ты врешь!

— Эй, чул не длаться! — урезонила спорщиков Ариша, — Вы свечки-то не потеляли?

— Не потеляли, не боись. И лягушек наловили.

— Заб не надо влоде?

— И их тоже. Полную корзинку в огороде припрятал под смородиной. И лопухами прикрыл.

— Отец с матерью не заметили?

— Не-а! А твои?

— А у меня бабка все храпела, точно медведь в берлоге. А как уходить собрался, с полатей слез и на цыпочках — так она глаз один открыла и бурчит: дверь, мол, за собой закрой, а то вчера сквознячище устроил.

— А родителям не скажет?

— Не скажет. Я у ней вот давеча рушник стянул да потерял. Думал, уши надерет, ан нет, обошлося.

— Прош, а как ты думаешь, какой там горшок зарыт? Как тот, в котором картошку варим, или как в подполе с грибами солеными стоит?

— А который больше?

— Эх, мужики, как зажмурюся — так перед глазами и встает! Большой, глубокий — и доверху набит червонцами! Так сияют, аж глазам больно…

Между тем тропинка привела их к пологому холму. С одной стороны его чернела полоса леса, с другой огибала блестящая лента речки. На макушке холма играл всполохами, взлетал в синее небо яркими искрами костер.

— О, уже все в сборе, — сказал Прошка, посчитав слоняющиеся вокруг огня тени.

— Ага, и новых привели, — заметил Тишка без особой радости.

— Ничего, все равно горшок мы первые найдем! — уверенно заявил Прошка.

— Вы чего так припозднились? — встретили собравшиеся у костра подошедших товарищей.

— Следы запутывали! — гордо объявил Тишка. — Вы б нас видели, как…

— Так немец еще не пришел? — перебил его брат Ариши.

— Опаздывает, — вздохнул паренек, уныло ковырявший палкой выпавшую из костра тлеющую хворостину.

— Если только кое-кто его не выдумал, — буркнул сидевший поодаль мальчишка.

— Какой он вам немец! — возмутился, не услышав замечания, Прошка. — Европеец он, неучи!

— Какая разница!

— Ничего себе! Немцы-то, они в городах живут, в столицах, в Петербурге. А европейцы — за границей!

Паренек пожал плечами, потер слипающиеся глаза кулаком.

Прошка уселся на траву, огляделся. Многие ребята — а собралось их ровно дюжина и Ариша, единственная девочка, — отчаянно зевали. Остальные дремали, положив головы друг дружке на плечо. Прошка тоже не удержался — распахнул рот, чуть челюсть не свернув. От нечего делать принялся играть со своим новым складным ножиком — подкидывал и так, и эдак и с удовольствием глядел, как он ладно разворачивается в воздухе и неизменно втыкается по черенок в мягкую землю.

В кронах подступавших к макушке холма деревьев завозились, захлопали крыльями просыпающиеся птицы. Некоторые уже стали пробовать голоса, резко вскрикивая из темноты. Мотыльки перестали крутиться у огня, улетели кто куда прятаться на день…

— Едет! — встрепенулась вдруг Ариша.

И впрямь, прислушавшись к предрассветным звукам, ребята повеселели, заулыбались, принялись расталкивать спящих товарищей.

Через минуту на поляну, отбивая барабанную дробь копытами, точно смерч пронесясь сквозь лесной мрак, вылетел конь с наездником на спине. Резко натянувшиеся поводья заставили разгоряченного скакуна перед костром встать надыбы. Развернувшись на месте, не в силах остановиться вдруг, конь сердито всхрапнул.