Избранница древнего - Морвейн Ветер

– Сила? Магия крови?

– Да. Её очень мало… Но всё же я бы не хотел, чтобы её получил кто-то вроде тех… Вроде тех, кто обидел тебя, – я вздрогнула от такого, пусть даже самого мягкого напоминания, но его рука бережно погладила мою спину, и я снова расслабилась.

– Данаг, – повторила я, перекатывая имя на языке и пытаясь все-таки что-то вспомнить о нем.

Шестьдесят лет… Он сказал – шестьдесят лет. Неужели он провел здесь шесть десятилетий? Сколько лжи было в его словах? Этого я не знала. Он поморщился.

– Не называй меня так. Никто не должен знать ни имени, ни лица. Это условие коменданта.

– Дан, – я невольно улыбнулась, осознав как интимно звучит это имя рядом с его прежним титулом. – У тебя есть план? Или ты только мечтаешь вырваться отсюда?

– План прост. Мне нужна сила. Всё остальное – потом.

Я вздохнула. Что ж, у нас план был получше, вот только рассчитан он был на троих.

– Тогда возьми мою силу.

Он притянул меня к себе и поцеловал. Не лизнул и не укусил. Это была именно ласка, от которой по спине прокатился жар. А затем всё же вонзил зубы и стал медленно пить, придерживая меня за щёку бережно, будто хрустальный кубок. На сей раз я вспомнила, что должна коснуться его руки, и, оторвав её от себя, сжала изо всех сил.

– Тихо, – прошептал он, зализывая ранку. – Я не причиню тебе вреда, Риа.

Я кивнула.

– Продолжай, – сказала я.

Дан приподнял меня и уложил на постель.

– У нас много времени, – сказал он. – Отдыхай. Ведь ты не уйдёшь до рассвета?

Я покачала головой. Мне и в самом деле хотелось только одного – уснуть.

***

Уже ночью я проснулась от того, что прохладные руки скользили по моему животу, и это было самое приятное пробуждение из тех, что я помнила за последние недели. Я осторожно накрыла пальцы Дана своими и заставила подняться выше. Тихий смешок прозвучал во тьме.

– Ты точно в порядке.

– Просто ты мне снишься, – обе ладони накрыли мою грудь.

– Моя сладкая, – я ощутила мимолётное касание губ у самого уха.

Данаг лежал у меня за спиной, обвив моё тело руками. А я уже была обнажена – как предусмотрительно.

– Меня схватили так неожиданно… – прошептала я, – Дан, нельзя ли, чтобы мне не выворачивали руки и давали время собраться? Я ведь всё равно приду, – я огладила его ладонь. – Я бы и без них пришла, если бы знала, куда.

– Я скажу, – он опустил голову мне на плечо, и в его голосе мне почудилась грусть.

Рука исчезла, и пальцы коснулись расщелины между моих бёдер. Было страшно. Даже несмотря на то, что я знала, чьи руки касаются меня.

– Пожалуйста, – шепнул он и ещё раз коснулся губами моего уха.

– Я знаю… Я стараюсь.

Ему пришлось ласкать меня долго, и мне было стыдно за свой страх, но я всё равно вздрагивала, когда он входил в меня. И даже когда его пальцы скользили по моей груди, мысли о тех, других не оставляли меня. Но когда всё кончилось, я прижалась к нему, и мне снова не хотелось уходить.

– Ты простишь… моё бессилие? – спросил он.

Я пожала плечами и тихо ответила:

– Спи.

Я сидела на груде камней у самого обрыва в шахту, свесив одну ногу вниз. Это место я обнаружила вчера. По какой-то непонятной для меня причине сюда редко заходили заключённые, а мне здесь понравилось до одури – весь рудник как на ладони, а проклятые кристаллы достаточно далеко, чтобы я не боялась ослабеть. Погода смягчилась. Солнце уже не так жарило по вечерам, но и темнота опускалась раньше. Наступала осень.

Я изучила шахту как свои пять пальцев и теперь знала, что она представляет собой муравейник, устроенный людьми в жерле огромного вулкана. Выход отсюда был один – если только не надеяться, как многие здесь, что бесконечные тоннели наших бараков где-то выходят на поверхность. В это я верила мало. Зато, пытаясь отыскать путь к камере моего вампира, я обнаружила несколько проходов в сам рудник, куда, как я знала теперь, время от времени наведывались отряды шахтёров, чтобы получить лишнюю порцию «нерастаможенного» эридиума. Обычно вылазки за «левой» рудой арестанты осуществляли по выходным, когда рабочий день сокращался с двенадцати часов до восьми. Не брезговал этим и Вепрь, а вот для меня спускаться туда оказалось слишком тяжело. Я могла кое-как перетерпеть минут десять в пещере с рудой, а затем у меня начиналась «эридиумная болезнь», как я её назвала.

Зато здесь, на кромке обрыва, мне было хорошо. В том числе и потому, что сегодня я получила через Анхельма очередную записку от дяди.

«Зачем тебе обвал? – буквы, набросанные обычно убористым почерком Вельда откровенно плясали от ярости, так что я легко могла представить лицо дяди, когда он узнал о моей просьбе. – Бери ноги в руки и уходи! Такое чувство, что тебе понравилось в этой тюрьме!»

Я вздохнула. Препирались мы уже два дня. Вельд считал, что на второй день недели, как и было оговорено, я должна нырнуть в обоз с продовольствием и молча убраться с рудника. Я пыталась объяснить, что у меня ещё остались дела здесь. Говорить, что именно за дела, я не хотела, потому что абсолютно не представляла, как воспримет дядя новость о моём «бесчестии». С одинаковым успехом он мог спустить собак как на носферату и заключённых, так и лично на меня.

– Анхельм, – позвала я и, когда птица появилась рядом, продолжила на понятном ему языке. – Пусть Альдэ не говорит Вельду то, что я сейчас скажу. Это бесполезно. Пусть объяснит ему, что этот обвал очень нужен. Я просто не могу уйти без него.

Анхельм заклекотал, и в его птичьих интонациях я отчётливо ощутила сомнение.

– Да, я знаю, что его нельзя убедить. Потому и прошу.

Сдавшись, Анхельм испустил последнее согласное кудахтанье. А потом ещё два коротких.

– Да. Всё как договорились. С ближайшим обозом. Только… нас будет двое. Пусть имеют в виду.

Сокол наклонил голову, будто ожидая объяснений. Я покачала головой.

– Так надо, и всё.

Анхельм проклекотал ещё раз и поднялся вверх. А я встала и побрела к баракам. Они опостылели мне так, как только может опостылеть что-то на свете. Один вид камеры вызывал у меня тошноту. Что уж говорить о лицах сокамерников? Было немного жаль Шина, тем более, что я обещала забрать его с собой. Но как вытащить отсюда троих, я не представляла.

Так что шла я медленно, оттягивая момент, когда снова окажусь в четырёх стенах, и, к моему удивлению, так и не дошла.

Чья-то рука легла мне на плечо и, обернувшись, я увидела одного из охранников.

– Пошли, – он протянул мне маску.

С тех пор, как я попросила об этом Дана, меня перестали таскать силком. Хотя вежливости у охраны всё равно не прибавилось. Я растерянно натянула на голову кусок ткани и завязала на затылке. Охранник взял меня за локоть и потащил по коридорам. Тщательней обычного я пыталась запомнить дорогу, но она всё равно закончилась внезапно – хлопнувшей за спиной дверью. Тут же мои щёки накрыли прохладные ладони, и я ощутила на губах поцелуй, на который ответила с охотой и нежностью.