Герлен. Загадочная история легендарной семьи парфюмеров - Элизабет Де Фейдо

Габриэль был молодым владельцем предприятия, наделенный прекрасными качествами. В те годы ситуация на парфюмерном рынке становилась все более и более жесткой, усиливалась конкуренция. Эме принял управление компанией 1 января 1865 года. Ему исполнился тридцать один год. Будучи холостяком, он мог полностью отдаться работе. Его отказ от личной жизни не являлся следствием обстоятельств или каких-либо сложностей, а отражал сознательный выбор, соответствовавший его природе.

Из-за преданности отцовским идеалам он даже пожертвовал юношеской любовью, которая зародилась, когда он находился в Англии. Без сожалений? Об этом история умалчивает, но точно известно одно: никакая другая женщина не смогла заменить в его сердце прекрасную англичанку с грустным взором. Сколько еще устремлений Эме похоронил внутри себя?

Он выбрал для себя холостяцкую жизнь и с головой окунулся в работу, в которой находил утешение и удовлетворение. Герленам предстояло столько всего сделать! Что это было: призвание, долг или жертва? Иногда их семейное дело приобретало все эти черты. Подобно солдату, ушедшему в Крестовый поход, как старший сын он дал обещание своему отцу.

С начала шестидесятых годов XIX века парфюмерия стала действительно массовым производством, и поскольку природа самого ремесла изменилась, а доходы выросли, требовалась разработка новой стратегии взамен той, что удерживала их на ремесленной стадии. В 1855 году репортер Всемирной выставки уже высказывался на эту тему, характеризуя, в первую очередь, парфюмерные средства по уходу.

Мечта о личном успехе, которая вела Пьер-Франсуа-Паскаля, стала необходима всему обществу. Большинство парфюмеров начали понимать: успех приходит с богатством. Именно в этом и заключалось отличие от ушедшей эпохи. Герлены осознавали, что парфюмерия больше не может ограничиваться магазином и фабрикой; она стала глобальным местом действия с совершенно иным размахом; внутри отрасли шла жестокая борьба. Эме, унаследовавший от отца ум и наблюдательность, следил за тем, как некоторые Дома процветают, а другие объявляют о банкротстве. Пьер-Франсуа-Паскаль рассказывал ему о своем опыте и никогда не забывал упомянуть, что Дом Briard закрылся в тот же год, когда он основал Дом Guerlain. Конечно, нередко выпадал шанс забрать себе клиентов и несколько ценных рецептов. Не было бы счастья, да несчастье других выручало почти постоянно. Однако он делился мыслями со своими сыновьями, как избежать банкротства. Пьер-Франсуа-Паскаль учился на собственных ошибках. Он никому не передавал управление производством и сам работал в своем саду. Альфонс-Оноре Пиве, наследник общества Dissey-Piver, не хотел угодить в ловушку трат и к 1862 году смог увеличить доход своего предприятия в 54 раза по сравнению с 1810 годом!

Пьер-Франсуа-Паскаль часто напоминал детям об этом невероятном успехе.

Он учил детей понимать и уважать предприятие Guerlain, ставя интересы дела превыше всего. Братья часто спорили, иногда ссорились, даже во время семейных ужинов, однако всегда приходили к консенсусу на благо Дома.

Разраставшиеся новые компании требовали, чтобы управление ими не было сосредоточено в одних руках. Именно поэтому наличие семьи становилось преимуществом. Возможность обратиться за советом и помощью к близкому человеку (сыну, зятю, кузену) служила гарантией процветания. Другие Дома, например Chiris, Roger & Gallet, Gellé Frères, тоже избрали эту стратегию. Они сумели избежать краха только благодаря дальновидности своих директоров и семейной сплоченности. Все они смогли уберечь свои предприятия от банкротства, поскольку работали вместе. Эме и Габриэль не должны были забывать об этом.

При Второй империи, в период либеральной экономической политики, проводимой Наполеоном III, большая часть парфюмеров смогла поставить свое производство на индустриальную основу. При возможности они строили фабрики, а впоследствии – и настоящие заводы, использовавшие паровые машины. Маленькие ателье, размещенные подле бутика, больше не выполняли своей роли и не могли удовлетворять спрос. Отныне следовало увеличивать объемы производства, и технический прогресс позволял этого добиться без ущерба качеству. Часть парфюмеров пришли из торговли или ремесла, все были «главами Домов, людьми профессии, которые […] находили новые продукты и предлагали их под гарантию своего имени», – позже скажет Эме Герлен в своем докладе на Всемирной выставке 1878 года.

В «Величии и падении Цезаря Бирото» Бальзак стремился «описать нравы парижских торговцев» и изобразить буржуа, выходцев из мелкой торговли. Торговец Попино, ставший впоследствии зятем Бирото, создал кефалическое масло, проявив свой новаторский дух. Он стал первой ласточкой в новом поколении парфюмеров: «Я думал, что эпоха легких и приятных буклетов осталась позади; мы вошли в период, тесно связанный с наукой. Теперь всем было нужно иметь вид ученого и определенный авторитет, чтобы понравиться публике». Попино запустил рекламную кампанию кефалического масла. По всей столице были расклеены две тысячи афиш, которые привлекли всеобщее внимание и сделали состояние парикмахерам, производителям париков и парфюмерам.

В этом романе представитель любой профессии мог почерпнуть для себя полезные сведения. Там побеждал Попино, а Бирото, запутавшись в неудачных инвестициях, проигрывал. В образе Попино воплощалось «свежее дыхание» времени: простые ремесленники и владельцы лавок становились промышленниками.

Модернизация города постепенно вытеснила парфюмеров Парижа на периферию. С одной стороны, им требовалась большая площадь, с другой – они хотели избежать пошлин. Именно поэтому уход из Парижа был необходимостью и неоспоримым преимуществом, ведь почти 90 процентов товаров шло на экспорт. Герлены последовали примеру конкурентов. Однако, чтобы поддержать свой престиж и привычные удобства, они не желали удаляться на значительное расстояние от Парижа. Отчий дом и магазин так и остались в черте города. Западная часть столицы – отличное решение данного вопроса, так как территория располагалась по соседству с модными кварталами, где находились магазины знаменитых парфюмеров. Именно поэтому деревня Левалуа стала излюбленным местом для производства парфюмерной продукции. Ее близость к Парижу, бесплодие почвы и открытие Елисейских Полей стали ее главным козырем. Электричество стоило не очень дорого и имелась своя станция, служившая чем-то вроде вокзала, что привлекало многих производителей. Спустя какое-то время деревня превращается в своеобразный «парфюмерный город».