Барбарелла, или Флорентийская история - Салма Кальк

Элоиза выбралась из-под пледа и выяснила, что на часах — хорошо за полночь, голова так до конца и не высохла, а в спальне стало ещё холоднее. Она надела шёлковую пижаму и носки, а потом ещё футболку сверху, положила плед поверх тёплого одеяла, потом подумала и принесла из гардеробной ещё один. Накрылась с головой. И смогла согреться и уснуть далеко не сразу.

* * *

Видимо, сон был неглубок, потому что его нарушил первый же посторонний звук. Дверь в её комнаты открылась и закрылась. То есть замок открыли и заперли снова. Кто-то. Нечистую силу Элоиза, подумав, отвергла, оставался живой человек.

Она стряхнула сонную одурь, сосредоточилась… и окончательно проснулась. Села на постели.

— Монсеньор, а если бы я ударила, не глядя?

— Добрый вечер, сердце моё, с вами всегда есть некий элемент риска, — он бесшумно очутился рядом с кроватью и опустился на ковёр. — Я надеялся, что вы или вдруг не спите, или спите, но я не помешаю. Я соскучился. А завтра нужно будет уехать с Шарлем на целый день, и мой прекрасный план провести воскресенье с вами провалился с треском. Впрочем, если вы меня прогоните, я уйду, я понимаю, что свалился вам на голову без предупреждения.

Элоиза вздохнула. Больше для вида.

— И не думайте даже, — она нащупала его рукой и положила руку на плечо. — Я тоже соскучилась. Вы правильно пришли.

— Хорошо-то как, господи… Моя Элоиза скучает без меня. Вы спали? — он поймал её ладонь, пальцы встретились и переплелись.

— Спала, — проворчала Элоиза. — Только, что называется, уснула.

— Давайте попробуем уснуть вместе. Вдруг получится? — он отпустил её руку и принялся раздеваться. — Вы не подумайте, я уже из душа. Даже волосы мокрые, можете потрогать, — снова поймал её ладонь и положил себе на голову.

— Только у меня холодно, с мокрой головой не очень приятно, — честно предупредила она.

— Да ладно, приятная прохлада. О, а вы основательно утеплились, я смотрю.

— Я совсем замёрзла.

— А почему батареи не включите?

— Представления не имею, как это сделать. Знает Анна, но она уехала, и будет только в понедельник.

— Вы удивляете меня, Элоиза. Такая учёная важная дама, и не знает, ни как включить батареи, ни как согреться!

— Положим, я согрелась. А потом пришли вы.

— И всё испортил? — рассмеялся он. — Постараюсь исправить. Вот скажите, неужели вы рассчитываете, что эта футболка вас согреет? Глупости, сердце моё.

— Можно подумать, конечно. Глупости. Всё, что я делаю. И только вы пришли и говорите умные вещи.

— Ещё какие! Знаете, как проще всего согреться?

— Выпить коньяку?

— И это тоже, но можно ещё проще. Снимайте вашу броню. Кожа к коже — будет хорошо. А одеяло ваше годится, нормально.

Элоиза и опомниться не успела, как оказалась без одежды, зато с Себастьеном и под одеялом. Он был большой и тёплый, вернувшаяся было дрожь прошла без остатка. И уже ничего не останавливало от поцелуев, и руки блуждали по всему его телу — как же, кончики пальцев всё ещё холодные, их ведь нужно согреть, иначе нельзя.

* * *

Элоиза с усилием вынырнула из мутного и тяжёлого сна. Выпуталась из рук Себастьена и из одеяла, и села на постели. Три раза прошептала «Куда ночь — туда и сон».

— Сердце моё, вам не спится? — его рука последовала за ней, легонько погладила по спине.

— Очень неприятный сон.

— Знаете, у меня тоже. Обменяемся?

— Да, можно, — всё равно ему нужно рассказывать эту мутную историю. — Помните о картине, которую привезли к нам из Флоренции?

— Да, мне по телефону говорили о ней и вы, и Лодовико, и Варфоломей. Вы были самой краткой, Лодовико страшно ругался, а Варфоломей просто был многословен — наверное, от неуверенности. Но посмотреть на эту картину мне пока не удалось. Я решил, что будить добрых людей ночью ради такого дела — перебор. К слову, мне снилась барышня в старинном платье, рыжая такая, пышная, а платье всё расшито металлическими осьминогами, представляете? Правда, мы с ней поговорили совсем немного, она спросила, кто я такой, про себя сказала, что это и так все у нас знают, и что ей до следующей субботы нужно вернуться домой. При этом беседовали мы в очень неприятном месте — как будто пустота, а в ней полыхают языки пламени, и приближаются к нам. Мне было не по себе, но я решительно не видел, куда можно оттуда деваться, опять же барышня не выглядела человеком, способным о себе позаботиться, то есть спасаться нужно было вместе. Я, помнится, взял её за руку и стал молиться — ничего лучше не придумал. И тут вы очень предусмотрительно зашевелились. Брр, неприятные воспоминания, и ощущение тоже неприятное. Главное — о том, что должен был спасти барышню, но не спас.

Элоиза уже даже и не удивлялась.

— Скажите три раза «куда ночь — туда и сон». Должно отпустить, — а барышне придётся высказать, что нечего чужих мужчин заманивать в неприятные места!

Себастьен рассмеялся, но послушно повторил.

— Что это за заклинание, сердце моё?

— Бытует у нас в семье, — проворчала Элоиза. — Знаете, это та самая дама с портрета. Её зовут Барбарелла Бальди. Она венецианка, а на вилле Донати появилась вследствие некогда близких отношений с основателем рода. Не поверите, мне приснилось что-то похожее, только вокруг нас свистел ветер, и пустота, да, и деваться некуда. И мне она тоже сказала, что ей нужно домой. Правда, я уточнила — куда именно домой, в Венецию или Флоренцию, и идёт речь о портрете или же о чём-то ещё. Она подтвердила, что речь о Флоренции и о портрете, и к следующей субботе он непременно должен быть на вилле Донати. Что произойдёт в противном случае, я узнать не успела, потому что мне показалось, что ветер оторвал мою голову. Но я догадываюсь — она продолжит изматывать меня снами, до тех пор, пока её желание не исполнится.

— Так это был не первый ваш сон с участием этой выдающейся дамы?

— В том и дело, только раньше она не разговаривала.

— Но вы же умеете противостоять призракам?

— Так то призраки, а это ненормальная картина! Вам рассказывали, как она падала с подставок и ползала по полу?

— Без подробностей, — рассмеялся он, наверное, представил себе, как это могло выглядеть. — Получается, дама хочет домой?

— Получается. Но сначала Варфоломей должен получить аргументированный ответ на вопрос — подлинник это или подделка.

— Может быть, подделка не вела бы себя так, гм, активно?

— А может быть, наоборот, подлинник бы стоял себе тихо и не пугал людей?

Они разом рассмеялись, потом он легонько поцеловал её и поднялся.

— Сердце моё, у вас не найдётся воды?

— Знаете, в гостиной на столе было даже вино. Его открыли для меня, но оно было холодное, и я его не пила. Пила другое, согретое, и потом чай.