Зеркало для никого - Лара Мундт

дрожжах, а сладкое не откладывалось на боках. Мои соперницы ими явно не брезговали, вот и летали мячи с бешеной скоростью, ударяясь о пол с громкими хлопками, словно астероиды.

Мы с Амалией неохотно шли на следующий урок, когда дверь в мужскую раздевалку отворилась, и кто-то втащил меня внутрь. Я хотела завизжать, но потом поняла, что раздевалка для парней пуста, только запах морского бриза здесь был таким плотным, что слезились глаза. Сильные руки, потянувшие меня за собой, оказались руками Тео. Кажется, он попросил всех парней выйти из раздевалки пораньше, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз. Ой-ой-ой, неужели он хочет сказать, что я ему нравлюсь? Может пригласит на свидание!

Щеки мои покраснели, когда я посмотрела на Тео Рейнера. Он стоял напротив меня и тяжело дышал, словно сам не мог поверить в то, что только что сделал. С его волос все еще стекали капли воды. Тео уже переоделся в неизменную голубую рубашку и выглядел мужественно и стильно.

– Не стоит тебе сильно сближаться с моей сестрой, – строго посмотрев на меня, сказал Тео. Я ожидала от него каких угодно слов, но не этих. Губы сами прошептали:

– Почему?

Парень, которого я обожала, говорил холодно, будто та доброжелательность, которую я всегда от него чувствовала, была просто маской для камер. Глядя в это холодное, отрешенное лицо, я с ужасом осознала, что могла и не знать человека, по которому сохла со средней школы. «Идеальный сын, брат, представитель своей расы, веры, неверия», – зазвучали в моей голове слова Локи.

Тео ответил спустя какое-то время, словно размышлял, как во время важного экзамена:

– Она потащила тебя в Джаз-Поэт, а это место не самое безопасное. Не стоит рисковать своей репутацией ради короткого скачка Рейтинга вверх. Он снова опустится, может вообще рухнуть, если ты будешь продолжать зависать со всякими чудаками. Бунтарство хорошо только в тщательно выверенных дозах.

– О моей репутации я и сама как-нибудь позабочусь, как и о своем Рейтинге, – прошипела я в ответ, обиженная до боли в сердце. Мои мечты о взаимной влюбленности Тео оказались только мечтами.

Я вырвалась из рук парня и толкнула дверь раздевалки. Тео, безуспешно пытавшийся меня удержать, выскочил следом, и на нас уставилось несколько пар любопытных глаз. Естественно, все решили, что он объяснялся мне в чувствах. А я, такая нехорошая, его отвергла. Несколько раз моргнув, я отключила графу просмотров, которые маячили перед глазами так, что было больно смотреть. Конечно, от подобной пикантной сцены они начали скакать как сумасшедшие. Будто мне и без того было мало внимания.

– Гель! – догнала меня Амалия. – Гель!

Она преградила мне дорогу, не понимая, отчего я такая расстроенная:

– Что случилось, Гель? Он тебя обидел? – Амалия грозно встряхнула копной своих разноцветных волос. Я глубоко вздохнула, чтобы не расклеиться перед ней. Вот, что я могу ей сказать? Я и сама толком не поняла, чего Тео от меня хотел. Поэтому я промолвила:

– Тео как всегда был образцом вежливости и хороших манер.

– Значит, вел себя как камерный козел? – Амалии было плевать на невидимых Зрителей и Рейтинги, чтобы так говорить.

– Именно так, – ответила я ей и подмигнула. Мы еще поговорим о том, что произошло. Запремся где-нибудь в ванной и поговорим по душам, но не сейчас. Амалия поняла меня и кивнула, а затем протянула:

– Ну этих мальчишек! Главное, что мы есть друг у друга.

Мы обнялись и отправились на следующий урок.

Я любила Амалию, но очень сильно скучала по Мист. Она бы точно пошла со мной в Джаз-Поэт. Слушая Локи, она бы поняла его стихи и отыскала бы в них тайный смысл. Мист была свободной и прекрасной. Она знала так много и так мало могла мне рассказать. Та самая Мист, которая оставляла мне записки на зеркалах и умела обходить систему вечного контроля. Кто бы ни пробрался в мою комнату, это не могла быть моя сестра. Можно было бы запросить информацию с камер возле дома, но тогда о случившемся узнает папа, и моя мнимая свобода станет еще меньше.

Вся следующая неделя прошла как в тумане. Я исправно ходила в школу, улыбалась маме и пыталась развеселить мрачного папу. Его можно было понять. Он явно опасался того, что я закончу как Мист, и поэтому был внимательным и одновременно строгим. Амалии я пообещала, что если смогу, то и для нее раздобуду приглашение в Джаз-Поэт Клуб. Анастасия писала мне почти каждый день и ощущение того, что я общаюсь с кем-то столь крутым, грело мне душу. В воскресенье я оделась в белое льняное платье, подняла волосы в высокий пучок и ярко накрасилась. Решив, что так я выгляжу модно и по-взрослому, я отправилась в клуб.

Из компании, которая была со мной в первый раз, за столиком сидели только Анастасия и мрачный Иван. На немой вопрос Иван пояснил:

– Приглашение на представление Локи в воскресенье не так-то легко раздобыть, Гель.

– Как прошла неделька? Популярность не такой уж подарок, как кажется? – Анастасия словно сумела заглянуть в мои мысли. Возможно, дело было в отсутствии камер или в приватности полутемного помещения, но я рассказала ей и Ивану о том, что чувствую.

– Еще год, и тебе вообще будет от них не скрыться. Я даже посрать не могу так, чтобы на меня не смотрело десятка четыре Зрителей. – Пробурчал Иван так, что я покраснела до кончиков ушей. И это слова учителя начальных классов!

– Тихо, тихо, он идет! – раздался восторженный женский шепот. Таинственная фигура Локи приковывала к себе внимание публики. Тяжелая поступь, два верных ворона, маска и капюшон.

– Это стихотворение называется «Туман и я», – сказал Локи глубоким баритоном и выжидающе уставился на меня. Сердце сжалось, когда я это услышала, ведь имя сестры с языка предков нашей матери означало «Туманная».

Тебе можно все и ничего нельзя.

Ты прекрасна как сон и омерзительна как явь.

Ты танцуешь в темноте и смеешься любя,

Ненавидя себя, презирая меня.

Ты одета в туман, в его лоскуты —

Это все, что они подарили тебе.

Ты так рада дарам своим,

Благодарна им.

Может, вспомнила ты? Может, вспомнишь ты?

Отчего лишь туман везде?

А потом включилась музыка, и Локи пропел полушепотом:

Ты звала меня в сон. А я звал тебя в явь.

Я кричал «оглянись», ты кричала «представь»,

Я просил «позабудь», ты