Зачистка территории - Илья Деревянко

Игорь пристально посмотрел на Белого. Капитан не обладал даром ясновидения и, будучи истинно верующим православным христианином, обладать не хотел[40].

Однако он являлся превосходным психологом. Внимательнейшим образом изучив выражение глаз Белецкого, мимику лица, тон голоса и еще некоторые мелкие, но важные детали, Кононов понял – пахан говорит чистую правду.

– Хорошо, – сказал он. – Сегодня же проверю.

Виктор облегченно вдохнул (чем окончательно убедил Игоря в своей правдивости) и протянул ему листок бумаги.

– Вот адрес, номер телефона, схема маршрута, как удобнее туда добраться...

Аккуратно сложив листок, капитан спрятал его в карман.

– В красной «восьмерке» у подъезда твои архаровцы прохлаждаются?! – поинтересовался он.

– Мои, – сознался Белецкий. – Страхуют!

Игорь скептически усмехнулся, но от комментариев воздержался.

– Теперь выкладывай, ктои почемупокушался на родителей, – потребовал капитан, опуская пистолет.

– Я лучше объясню, при каких обстоятельствах это произошло, – прищурился Белый, – а уж ктои почему, решай сам... В среду 12 мая по местному телевидению пять раз объявили: «Разыскивается особо опасный преступник Кононов Николай Николаевич тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения (одновременно крупным планом показали фотографию). Всем, кто может предоставить информацию о его возможном местонахождении, звонить по телефонам (назвали несколько номеров). Денежное вознаграждение и конфиденциальность гарантируются». В заключение делавший объявление тип обратился непосредственно к Николаю: «Тебе дается двадцать четыре часа на добровольную сдачу властям. В противном случае будут предприняты крайне жесткие меры».

Спустя ровно сутки после последнего предупреждения квартиру обстреляли. Вот и делай выводы!

– Та-а-ак! – зловеще протянул спецназовец. – Личность «типа» вы, надеюсь, установили?!

– Да! Полковник РУБОП Щеголев Сергей Никитович! – поспешил с ответом пахан.

Страшный ледяной взгляд разгневанного офицера ГРУ деморализовывал его, тяжеленной плитой давил на психику.

Игорь до боли стиснул зубы. «Исключительно грязная история! За версту гнильем воняет! – с холодной яростью подумал он. – Полковник РУБОП выдвигает с экрана телевизора ультимативное требование о безоговорочной капитуляции, угрожая в случае отказа «крайне жесткими мерами». Самое интересное – наезжает он столь круто не на кровавого террориста типа Басаева (кстати, преспокойно разгуливающего на свободе и охотно раздающего телеинтервью), а на заурядного бандита, не способного на сверхгнусные злодеяния в стиле Чикатило, Онуприенко, чеченских сепаратистов или натовских «миротворцев». Рубоповец устанавливает срок – двадцать четыре часа. По истечении их «неизвестные» обстреливают квартиру наших с Колькой родителей. Ежу понятно – полковник (или его хозяева) исполнили свое обещание... Идем далее – ныне покойные старший лейтенант ФСБ Графинов и сотрудник частного охранного агентства «Риф» Сосновский порываются отрезать мне (вернее, Николаю) голову... Нет! На обычную бандитскую разборку сие не похоже. Тут нечто более глобальное, срежиссированное чрезвычайно влиятельными людьми!»

– Чтопредшествовало всей этой кутерьме? – жестко спросил капитан. – Ведь много чего произошло! Не правда ли?

– А ты догадливый! – заметил пахан. – Прямо-таки...

– Не отвлекайся! – оборвал Белого Игорь.

– Четвертого мая мой друг Ваня Горелкин праздновал свадьбу, – помрачнев от тягостных воспоминаний, начал рассказывать Виктор. – Присутствовала почти вся верхушка группировки... Я тоже... должен был приехать, но не смог – отлеживался после глухого «штопора». Около полуночи в дом ворвались неизвестные в черных собровских масках и открыли по собравшимся шквальный огонь. Действовали с беспредельной жестокостью – не щадя ни женщин, ни детей. Раненых добивали контрольными выстрелами в голову... Спаслись лишь трое – мой младший брат Андрей (притворившийся мертвым и накрывшийся трупом соседа по столу), Олег Слепцов да твой брательник. Слепцов с Николаем сумели вырваться из дома. «Маски» ринулись в погоню. Ребята уходили через лес. Коля изловчился ранить в грудь одного из убийц, сорвал с него маску и узнал гада, даже имя назвал – «Жорка». Причем он такудивился, что, по словам Олега, аж отшатнулся назад. Вероятно, они очень хорошо знакомы...

– Вот именно очень! – перебил Игорь. – Уверен на сто процентов, это Жорка Синельников. Наш сосед по лестничной площадке. Квартира – напротив. Синельников – сотрудник ФСБ. Невзирая на диаметрально противоположный социальный статус, поддерживал с братом тесные, дружеские отношения.

Постоянно ходили вместе на теннисный корт. В паре играли. Татуировка у него, помнится, была, мягко говоря, оригинальная – обвивающий все тело зеленый дракон (Синельников активно увлекался восточными оккультными учениями). Препаскуднейший человечишка! Лживый, готовый продать в любой момент. Совести – ни миллиграмма, зато гордыни, самодовольства – хоть экскаваторным ковшом вычерпывай[41]. Я его сразу раскусил, предупреждал Кольку – не связывайся с Жорой! Сволочь он редкостная! Бесполезно! Не послушал! Эх, ладно! – печально усмехнулся Кононов. – Давай дальше!

– Дабы затруднить «работу» преследователей, Олег с Николаем разбежались в противоположные стороны, – преодолев легкий шок, вызванный полученной от Игоря информацией, продолжал Виктор. – Трижды раненный Слепцов потерял сознание, отлежался в каком-то овражке и уцелел. Коля же бесследно исчез. Добить «Жорку» он не успел, и, вероятно, тот сообщил подельникам о раскрытии своего инкогнито... Далее местная пресса принялась усердно стравливать нас с Западной группировкой, возлагая на них всю ответственность за резню в ночь с четвертого на пятое мая. Особенно усердствовали газета «Городские хроники» (по слухам, принадлежащая финансовому магнату Иосифу Печорскому) и ее ведущий корреспондент Павел Лобкович.

Я поначалу купился на подставу (с «западными» мы действительно не слишком дружили), собрался начать «Вендетту» по-корсикански[42], предпринял первый шаг (по счастью ни для кого не смертельный), но тут... – Далее Белецкий подробно поведал спецназовцу о загадочном «самоубийстве» майора Ягодова, вроде сумевшего вычислить настоящих убийц, о покушении на Андрея, гибели Слепцова, о предсмертных словах Олега, о расстреле средь бела дня «масками» верхушки Западной группировки в ресторане «Дары моря», а также о настойчивых провокационных выпадах средств массовой информации. Закончив, он отхлебнул глоток воды из графина, прикурил сигарету, надрывно закашлялся (до сих пор болело горло) и выбросил сигарету в открытую форточку. С минуту оба молчали.