Потрошитель душ - Антон Леонтьев

– Домой! – сказал Мэхпи, а Орест задумчиво ответил:

– Пожалуй, да! Надо отдать должное интуиции нашего полковника – операция, на которую возлагалось так много надежд, себя не оправдала. Значит, придется поразмыслить и проанализировать имеющиеся факты. Но хоть одно хорошо – теперь мы знаем имя нашего юного репортера. Прохор Курицын – имя и фамилия, которые прочат успех, не находишь, Мэхпи?

Прохор добрался до своего скромного жилища на Боровой без особых проблем. Проскользнув наверх, да так, чтобы хозяйка не увидела, ибо квартирную плату он задолжал уже за два месяца, журналист быстро умылся, переоделся, натянул яркие скрипящие штиблеты и жилетку и, наскоро перекусив, отправился в редакцию «Бульварного экспресса».

Там дым стоял коромыслом от сигаретного дыма и царил оглушительный, ни на секунду не прекращающийся стрекот печатных машинок. Подмигнув одной из машинисток и вогнав в краску другую, Курицын направился в кабинет главного редактора – но высокого начальства, как назло, не оказалось на месте (что, однако, приключалось в последнее время частенько: видимо, дела издательские…).

Курицын скользнул в свою каморку, черканул три записки, запечатал их, потом поднял трубку телефона и по памяти набрал хорошо известный ему номер. Минут через пятнадцать в здание редакции вошел чумазый подросток в картузе, который постоянно съезжал ему на нос.

– Вот, передашь лично в руки! – произнес Прохор командирским тоном и сунул мальчишке несколько монет.

Тот шмыгнул носом, бросил взгляд на адреса на записках и просипел:

– Маловато будет, барин!

Вздохнув, Прохор добавил еще полтинник.

– Держи, шантажист! И смотри, не читать, как в прошлый раз. Иначе обращусь к услугам конкурентов!

Мальчишка, хоть такого мудреного слова и не ведавший, моментально понял, что имеет в виду этот фраер, строивший из себя важную птицу.

– Доставлю в лучшем виде, барин! – заверил мальчишка, ущипнул проходящую мимо машинистку и скрылся.

Прохор был крайне доволен собой. Что ж, день прошел недурственно, а предыдущая ночь – и того слаще. Он остался в живых, принял непосредственное участие в разгроме логова Васьки Пороха и познакомился, хоть и не по своей воле, с господином сыщиком.

А что важнее всего – узнал много нового о Наполеоне преступного мира по кличке Профессор! О, это будет подлинная сенсация, и начальству она очень понравится! Им требовалась сенсация – и вот она, с пылу с жару! Ничего более сногсшибательного все равно не раскопать!

Тут появился еще один оборванец, правда, помладше и помельче. В руках он держал небольших размеров сверток.

– Хто у вас тута главный? – спросил он, и Прохор, важно выступив вперед, ответил:

– Я!

Курьер сплюнул на пол, смерил его взглядом и усомнился:

– Брешешь, дядя!

Прохор подошел к мальчишке, дал ему щелбана и сказал:

– Пока начальство отсутствует, замещаю его я. Тебе что, генеральную доверенность, у нотариуса заверенную, продемонстрировать?

– Цидулька для начальства! – сообщил мальчишка, и Прохор потянулся за свертком. Но курьер проворно спрятал его за спину и сказал:

– С тебя, дядя, рупь!

Прохор умел торговаться, поэтому сошлись на тридцати копейках, тем более что гонорар от отправителя мальчишка уже получил. Расплатившись, Прохор стал обладателем свертка, направленного, как гласила странная, выведенная красными чернилами на плотной коричневой оберточной бумаге надпись, в руки главного редактора «Бульварного экспресса».

Прохор знал, что посылку необходимо отнести в кабинет начальства, которое, вернувшись, само ее вскроет. Однако было любопытно узнать, кто прислал этот таинственный сверток.

Долго искать не пришлось – сбоку имелась надпись. Точнее, даже две. Первая, выведенная, как и адрес, странными красными чернилами, гласила: «ИЗ АДА». Вторая была и того жутче – «ОТ ДЖЕКА-ПОТРОШИТЕЛЯ».

Сердце у Прохора екнуло, но не от страха, а от предчувствия чего-то занимательного и скандального. О Джеке-потрошителе, этом кошмарном убийце, кромсавшем шлюх в Лондоне в год его, Прохора, рождения, он, конечно же, был наслышан. Как и о том, что сей нелюдь возник ниоткуда и ушел в никуда. И вот, стало быть, двадцать пять лет спустя после исчезновения он объявился в столице Российской империи?

В возвращение маньяков после отсутствия в четверть века Прохор не верил. Наверняка посылка от очередного городского сумасшедшего, жаждущего шумной славы. Конечно, тот Джек-потрошитель посылал письма и в полицию, и в редакции ряда газет и журналов, но, как доказала экспертиза, писались они разными людьми – наверняка все теми же психически неуравновешенными личностями. И конечно же, по-английски, а не по-русски, как это послание. Хотя ведь ходили слухи, что Джек был то ли русский дворянин, то ли польский студент-медик, то ли курляндский моряк, то есть мог владеть одновременно и английским, и русским…

Но давняя история, несмотря на всю свою жуть, была основательно забыта. Так что означало это мелодраматичное возвращение Джека-потрошителя?

– Важное сообщение! – произнес на всю редакцию Прохор, посчитав, что если коллеги поддержат его решение вскрыть посылку, адресованную начальству, то нагоняя не будет. – Пришла бандероль из ада. От Джека-потрошителя!

Сия новость, как и рассчитывал Курицын, вызвала всеобщий ажиотаж. Машинистки приостановили работу и начали притворно охать и ахать. Журналисты, дымя папиросами, сгрудились вокруг стола, на котором лежала жуткая посылка.

Тут как тут оказался и Павел Двушкин – лысоватый, бледноватый, косоватый человечек со скрипучим голосом и потными руками.

– Ах, надо открыть, вдруг там что-то важное! – щебетали девушки, но Двушкин категорически заявил:

– В отсутствие главного редактора решения принимаю я! И раз посылка адресована начальству, то оно его и вскроет!

Спорить с ним было бесполезно. Он поднял посылку, намереваясь отнести ее в кабинет начальства, но Прохор задержал его, указывая на темный след, оставшийся на деревянной поверхности:

– Это что?

Двушкин, который был ко всему прочему еще и слеповатым, склонился над столом, понюхал странное пятно и проскрипел:

– Думается, кровь!

– Господи, как жутко! Я так боюсь! – воскликнула одна из машинисток – впрочем, тон ее был более чем бодрым.

– Тем более нечего вскрывать без начальства! Ну, хватит прохлаждаться! За работу! – приказал Двушкин.

Прохор скривился – ну и коллеги! Никто не решился вступить с Двушкиным в дискуссию! Хотя наверняка всем хотелось узнать, что же находится внутри. Значит, придется дожидаться начальства…

Но не пришлось. Минуты через три после того, как Двушкин скрылся со свертком, откуда-то из глубин редакции раздался сдавленный утробный крик, а затем глухой звук падения чего-то массивного.