Север&юг - Татьяна Семакова

к нам интерес, но, едва Гена развернулся, так приложился пятернёй с моей ягодице, что я подпрыгнула.

— Притон какой-то… — пробубнила Генке в спину, идя вслед за ним узким коридором с выкрашенными в чёрный стенами.

— Притонов ты, похоже, не видела, — хмыкнул Гена, обернувшись и весело посмотрев на меня.

— Ты хвастаешься или мне показалось?

Гена хохотнул и немного притормозил, чтобы поравняться со мной.

— Сейчас в раздевалку. По сторонам не глазей, веди себя, как мышка. Ясно? — тон его голоса резко изменился, став непривычно серьёзным.

— Ясно… — промямлила тихо.

— Да не боись, — подбодрил хлопками по плечу, — просто там десяток полуголых мужиков, заряженных тестостероном по самое не хочу, а ты симпотная и сестра только мне. Не хочу бить морды раньше времени и за бесплатно.

Я скупо улыбнулась в ответ, а он легко распахнул тяжёлую с виду дверь.

— Да ты через три минуты будешь зубы с пола подбирать, если против меня выйдешь! — услышала надменный бас.

— Для этого нужно хоть раз попасть, увалень! — хохотнул ещё один ехидно. — Бицуху на бабских тренажёрчиках раскачал, толку — ноль!

Мы обогнули шкафчики и Генка сказал громко:

— Здорова, мужики!

— О, Геннадий пожаловал, — протянул третий, — кого ты там от нас прячешь?

Все тут же начали вытягивать шеи, заглядывая за Генкину спину, а он добавил в голос стали:

— Не лезть к ней!

— Ты нахера бабу свою припёр, кретин? — поморщился ещё один парень.

— Она — врач, — ответил Гена сурово.

— Вот эта конфетка? — услышала тихий смешок за спиной и покрылась мурашками с головы до ног.

— Вылечи меня! — послышались ехидные ремарки с разных сторон.

— Показать, где болит?

— Покажи, — оскалилась, выходя из тени брата.

Раздался дружный гогот, а на моё плечо опустилась рука.

— Давай я покажу, — шепнул Третьяков мне на ухо и получил локтем в бок. — Ай! Строптивая конфетка! — парни вновь заржали, а Дима сказал брату: — Ей тут не место.

— Ты вообще кто? — скривился Гена. — И кто тебя нахрен спрашивал?! И лапу свою убери, пока я тебе её не вырвал!

— Давай я тебя прямо тут уделаю и ты свалишь нахер, прихватив свою сладулю? — улыбнулся Третьяков и похлопал ресницами.

— Убрал. Руку, — прошипел Гена.

— Не могу, прилипла, — продолжил паясничать Третьяков, а Гена свирепеть.

— Захлопнулись! — рявкнул кто-то за нашими спинами и присмирели разом все. — Девушка — ко мне!

— Гав, — буркнула тихо и посмотрела на Гену.

— Иди, — сказал тихо, — он врач Марка, — слегка кивнул в сторону, а Дима вцепился в моё плечо.

— Ей тут не место, — прошипел сквозь зубы.

— Да хер ли тебе надо? — поморщился Гена и сбросил его руку с меня. — Май, иди, не отсвечивай.

— Ну ты и мудак… — покачал головой Дима, а я подхватила сумку и пошла к поджидающему меня мужчине.

— Майя, да? — спросил, когда я подошла. Я кивнула, а он хмыкнул: — Добро пожаловать в ад.

Мы прошли через ещё одну дверь и оказались в тесной комнатке с диваном, телевизором и ещё двумя мужчинами. Я тут же впилась взглядом в экран и увидела пустой ринг, за которым располагались трибуны и слонялись люди, занимая места.

Моему провожатому на вид было лет сорок, ещё один примерно ровесник Брагина, а третий совсем молодой, не больше тридцати пяти. Он же первый и открыл рот, брякнув:

— Однако. Теперь понятно, с чего галдёж.

— Матросову мозги давно отшибли, — поморщился самый старший. — Как же тебя угораздило, дитя?

— Угораздило что? — уточнила хмуро. — В меде выучиться или сестрой придурка родиться?

— Понял, — громко заржал в ответ и остальные его поддержали. — Впрочем, пластырь прилепить сможешь, что-то посерьёзней вряд ли понадобится.

— Я надеюсь, его против моего не поставят, — скривился мой провожатый. — В прошлый раз моему парню челюсть сломал.

— А, помню, — скривился самый старший, — неприятно.

— Этого, в татухах, — поддержал разговор самый молодой, — выглядит шустрым.

— Дальше ринга не убежит, — хмыкнул старший.

— А как распределяется, кто с кем дерётся? — спросила осторожно.

— Как ангел нашепчет, — хмыкнул молодой. — Значит, сестра? Как звать?

— Ещё один, — закатил глаза мой провожатый, — выйди нахрен, встань в очередь.

— Да за кем там стоять? — поморщился брезгливо. — У девушки на лице читается интеллект, а там — толпа олигофренов.

— Гена может умом и не блещет, — ответила с презрением, — но хотя бы не пытается показать обратное, — глаза парня полыхнули огнём, лицо исказила кривая ухмылка, а я развернулась к провожатому и сказала сухо: — Спасибо за гостеприимство, я лучше с приматами.

— Как знаешь, — пожал плечами равнодушно, а я вышла, едва сдержавшись, чтобы не хлобыстнуть дверью.

— Да ну какого хрена! — всплеснул руками Гена, увидев меня.

— Такого, — состроила рожицу и подошла ближе, шваркнув сумку на лавку. — Два старпёра и самодовольный осёл или девять поджарых полуголых мужиков. Выбор очевиден.

Парни поржали, Гену перекосило, а Третьяков стиснул зубы.

— В меде считать не учили? — хмыкнул один остряк.

— Я ж не извращенка на брата засматриваться, — поморщилась в ответ.

— Твою мать… — пробурчал Третьяков тихо и уронил голову на грудь.

— И вечер вновь стал томным! — оживился сидящий в углу. — Геннадий, дружище, где ж ты прятал такое сокровище?

— Совсем совести нет у человека!

— Хер знает, кто из вас, сопляков, Геннадий, но от девчонки в качестве приза не откажусь!

Несмолкаемый поток острот продолжался, а я начала перебирать собранную братом сумку, косясь на хмурого Третьякова. Выходит, клуб тот же. Может даже Гена знал убитого. Или один из этих парней. Но что мне это даёт?

— Я раздеваюсь, — услышала над самым ухом и вздрогнула от неожиданности, — не смотри.

Щёки налились румянцем и я с удвоенным рвением принялась шарить по сумке, как будто пыталась найти клад, совершенно точно зная, что он там. Очень хотелось повернуть голову, но и бокового зрения хватило, чтобы увидеть Третьякова полуголым.

— Объявляют! — рявкнули со стороны комнатушки и прибавили громкость телевизора.

Парни тут же примолкли и затаили дыхание. Затаила и я, надеясь, что смогу услышать хоть что-то за стуком собственного сердца. Только бы их не поставили в пару…

Называли номерами. Парни сверялись с бумажками и искали взглядом соперника. Третьяков встал так, чтобы я могла прочитать номер в его руках, а когда его назвали, выдохнула и прикрыла глаза: не с Геной.

— Зря ты её сюда притащил, — сказал тихо тот самый, что назвал брата кретином, подойдя к нам.

— Отвали, — огрызнулся Гена, — у меня нет бабок на крутого хирурга.

— Да при чём тут… — зашипел парень ему в лицо, но дверь распахнулась и он тут же сделал шаг назад.

— Первые — на выход! — рявкнули от входа и Гена подобрался, сжав кулаки.

Толпа приветствовала