Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Коваленко

Да ну её!

На фиг такое счастье!

К черту бабу, которая может вот так, по первому заскоку отправить, как пацана, морозить уши.

Член все еще напоминал о себе ноющей болью, но верхняя голова окончательно перехватила управление у нижней.

Душа давно уже не требовала экстрима, а нервная система – проверки на прочность. Отпроверялся свое в браке на несколько жизней вперед.

С этими мыслями, злой как черт, Руслан достал из кармана телефон. Нисколько не беспокоясь, что ломает утренние планы своему заму, заставил Фёдора выехать к дому Пожарской. И, не вводя в курс расследования, велел проконтролировать доставку секретарской задницы на рабочее место.

– Будет выпендриваться – сажай в машину и вези! – хмуро выдал он напутственное ЦУ.

– А это обязательно?..

Кое-как подняв упавшую челюсть, Фёдор испуганно посмотрел на дверь подъезда, на свой джип и на обручальное кольцо, словно где-то могла быть загвоздка.

– Хоть волос с ее головы упадет, твою откручу лично, – начальник уточнениями не баловал. А после взгляда на кольцо стал темнее тучи.

– Но, может, кого другого вызвать? – Фёдор будто даже ростом уменьшился.

– Ты мне еще предложи группу захвата организовать!

На скулах Бадоева заиграли желваки, и случайные снежинки принялись по дуге облетать суровое лицо начбеза.

В ответ на это Фёдор начал что-то блеять про коллег, которые тут же донесут жене. Про то, что благоверная не поверит в такое задание. Про детей, троих и любимых... Но Руслан уже не слушал.

Смотрел на Федьку как на свое собственное отражение в зеркале. Прежнее, женатое. Хмурился сильнее. И все отчетливее понимал, что точно не нужна ему никакая головная боль с непредсказуемой Пожарской.

Совсем не нужна! Ни ради изгибов. Ни ради нагибов. Ни ради геморроя, который эта женщина организовывала бы каждый день.

Если бы Вероника умела читать мысли, она бы удивилась, насколько ее мысли схожи с мыслями собственного босса. Над ними будто один и тот же садист-экстрасенс поработал.

Впрочем, времени на построение заковыристой логической цепочки у Пожарской было гораздо больше.

Еще ночью под боком Руслана ее начали одолевать сомнения, а перед глазами – пролетать лица офисных антистрессов Бадоева. Потом с ними двоими случилось утро. И вместо радости от приятного пробуждения на мужском лице нарисовался траур.

Сведенные густые брови, сжатые в нитку губы и тяжелый взгляд – на Ромео босс в принципе никогда не тянул, но такой недовольной мины она от него не ждала.

После было ожидание. Мыслительный процесс, мать его!

Очень сложные две минуты. Точно такие же Вероника пережила не так давно, когда Паша собирался с силами сказать, что у него другая и любви вообще никакой не было.

Веронику даже тряхнуло от дежавю. Уж насколько Паша и Бадоев были непохожи, настолько их сходство в эти секунды разило наповал.

То, что случилось позже, уже не имело никакого значения. Хлипкая надежда на красивое пробуждение накрылась медным тазом, и, как бы Руслан ни буравил ее бедра своим тараном, а мозг – вопросами, сквозь гаденькое послевкусие не могло пробиться никакое возбуждение.

Хорошо хоть у начальства хватило ума не дурить ей голову лекциями и мозолить глаза своими кубиками, ромбиками и прочими твердостями. Она и кофе допить не успела, как он оделся и без единого слова убрался из квартиры.

Гордый. Красивый до безобразия своей дикой, медвежьей красотою. Стильный в дорогом костюме. И без трусов. Боксеров. Красных. Словно созданных, чтобы по фэншую вешать на люстру для привлечения богатства.

«Как абажур!» – издеваясь, подсказала фантазия.

Больше фантазия не подсказывала ничего. Спустя полчаса настало время ехать на работу, и Вероника старалась вообще ни о чем не думать. Упаковывала себя в скучный брючный костюм. Красилась. И прихватив щетку для своей ласточки, спускалась к подъезду.

Сидеть в одном салоне с боссом не было никакого желания, а немного померзнуть, пока греется машина, сегодня ей даже казалось полезным.

К счастью, ни объясняться с Бадоевым, ни любоваться разъяренным выражением лица не пришлось. Вместо начальника вахту маньяка-вуайериста неожиданно занял его зам Фёдор. А с женатыми мужчинами, тем более – многодетными отцами, Вероника предпочитала не иметь никаких дел.

Так и поехали. Молча. Паровозиком. Вначале на работу. К девяти. А вечером, в восемнадцать, обратно. Без тотального контроля главного сталкера и его хмурого (сегодня весь день хмурого) лица.

* * *

– Так говоришь, секс у тебя был?

Ленка явилась вечером. С пакетом презервативов вместо конфет. И коробкой черного чая вместо просекко. О том, что у подруги случился секс, она поняла буквально за пару секунд. Известным только ей способом! А после устроила форменный допрос.

– Ничего особенного. Это случайность. Временное помутнение рассудка. – Веронике даже за дверь гостью захотелось выставить. Никогда такого не было, словно переклинило ее с этой дверью. Но с раздражением справиться не получалось.

– Ага... – Лена с видом следователя по особо важным делам прошлась по квартире. – Случайно ковер твой, дорогущий, из итальянского салона, до состояния половой тряпки измочалили. Диван на полметра в гостиную затолкали. И столик на дрова разнесли. Дубовый!

– Может, он и не дубовый... был.

– Не важно! Чтобы такое сделать, силища нужна, потенция и темперамент... – Лена мечтательно закатила глаза. – Пожалуй, про заварку я в прошлый раз погорячилась. Нашелся-таки мужик, который умеет качественно натягивать. Признавайся, кто это божество? Где ты нашла такой бриллиант?

– Никого я не искала. И не такой он уж бриллиант.

Позади был долгий рабочий день, трудное утро, и Веронике совсем не хотелось ничего рассказывать. Тем более – про Бадоева с его «булыжником».

– Подожди!.. – Лена сузила глаза. – А не вуайерист ли твой добрался до сладенького?

Она громко хлопнула в ладоши и засмеялась.

– Все, крошка! – Даже слова вставить не дала. – Можешь не отнекиваться! По лицу вижу, что он. Маньячище наш! Совратил, надлюбил и чуть жилплощадь не разнес. Красавец!

Вероника снова попыталась объяснить, что все случайно и не такой уж он профессионал. Но Лена уже вошла в раж и совсем ее не слушала.

– Вот это дела! Вот это скорость! К себе под бок перевёл и быстренько в кровать уложил! – развалившись на диване, охала она. – Зверь! Монстр! Не то что твой Пашка, который шмелём-импотентом два месяца над поляной летал, прежде чем к опылению приступить.

Вдруг задумавшись о чем-то, Лена замолчала. А потом уже совсем другим тоном, грустным, выдала: