Поэты пушкинской поры - Николай Иванович Гнедич

При страшном зареве Беллониных огней,

Не я ли с верными друзьями

Мечом на дереве твой подвиг начертал

И тень в небесную отчизну провождал

С мольбой, рыданьем и слезами?

Тень незабвенного! ответствуй, милый брат!

Или протекшее все было сон, мечтанье;

Все, все – и бледный труп, могила и обряд,

Свершенный дружбою в твое воспоминанье?

О! молви слово мне! пускай знакомый звук

Еще мой жадный слух ласкает,

Пускай рука моя, о незабвенный друг!

Твою с любовию сжимает…»

И я летел к нему… Но горний дух исчез

В бездонной синеве безоблачных небес,

Как дым, как метеор, как призрак полуночи;

Исчез, – и сон покинул очи.

Все спало вкруг меня под кровом тишины.

Стихии грозные казалися безмолвны.

При свете облаком подернутой луны

Чуть веял ветерок, едва сверкали волны,

Но сладостный покой бежал моих очей,

И все душа за призраком летела,

Все гостя горнего остановить хотела:

Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!

Мой гений

О память сердца! Ты сильней

Рассудка памяти печальной,

И часто сладостью твоей

Меня в стране пленяешь дальной.

Я помню голос милых слов,

Я помню очи голубые,

Я помню локоны златые

Небрежно вьющихся власов.

Моей пастушки несравненной

Я помню весь наряд простой,

И образ милый, незабвенный,

Повсюду странствует со мной.

Хранитель Гений мой – любовью

В утеху дан разлуке он;

Засну ль? – приникнет к изголовью

И усладит печальный сон.

Есть наслажденье в дикости лесов

Есть наслаждение и в дикости лесов,

Есть радость на приморском бреге,

И есть гармония в сем говоре валов,

Дробящихся в пустынном беге.

Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,

Для сердца ты всего дороже!

С тобой, владычица, привык я забывать

И то, чем был, как был моложе,

И то, чем ныне стал под холодом годов.

Тобою в чувствах оживаю:

Их выразить душа не знает стройных слов,

И как молчать об них – не знаю.

Петр Андреевич Вяземский

(1792–1878)

Зима

В дни лета природа роскошно,

Как дева младая, цветет

И радостно денно и нощно

Ликует, пирует, поет.

Красуясь в наряде богатом,

Природа царицей глядит,

Сафиром, пурпуром, златом

Облитая, чудно горит.

И пышные кудри и косы

Скользят с-под златого венца,

И утром и вечером росы

Лелеют румянец лица.

И полные плечи и груди —

Всё в ней красота и любовь,

И ею любуются люди,

И жарче струится в них кровь.

С приманки влечет на приманку!

Приманка приманки милей!

И день с ней восторг спозаранку,

И ночь упоительна с ней!

Но поздняя осень настанет:

Природа состарится вдруг;

С днем каждым всё вянет, всё вянет,

И ноет в ней тайный недуг.

Морщина морщину пригонит,

В глазах потухающих тьма,

Ко сну горемычную клонит,

И вот к ней приходит зима.

Из снежно-лебяжьего пуху

Спешит пуховик ей постлать,

И тихо уложит старуху,

И скажет ей: спи, наша мать!

И спит она дни и недели,

И полгода спит напролет,

И сосны над нею и ели

Раскинули темный намет.

И вьюга ночная тоскует

И воет над снежным одром,

И месяц морозный целует

Старушку, убитую сном.

Два ангела

На жизнь два ангела нам в спутники даны

И в соглядатаи за нами:

У каждого из них чудесной белизны

Тетрадь с летучими листами.

В одну заносится добро, что мы творим,

Все, чем пред совестью мы правы;

В другую все, в чем пред ближними грешим,

И каждый умысел лукавый.

Поспешно добрых дел возносит список свой

Один к стопам Отца-Владыки;

Другой все ждет: авось раскаянья слезой

Не смоются ль на нас улики?

Павел Александрович Катенин

(1792–1853)

Любовь

О чем, о чем в тени ветвей

Поешь ты ночью, соловей?

Что песнь твою к подруге милой

Живит огнем и полнит силой,

Колеблет грудь, волнует кровь?

Живущих всех душа: любовь.

Не сетуй, девица-краса!

Дождешься радостей часа.

Зачем в лице завяли розы?

Зачем из глаз лиются слёзы?

К веселью душу приготовь;

Его дарит тебе: любовь.

Покуда дней златых весна,

Отрадой нам любовь одна.

Ловите, юноши, украдкой

Блаженный час, час неги сладкой;

Пробьет… любите вновь и вновь;

Земного счастья верх: любовь.

Кондратий Федорович Рылеев

(1795–1826)

Дума XV. Иван Сусанин

В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при