Боюсь тебя любить - Мария Николаевна Высоцкая

Мы вписываемся в огромную кучу снега, разбиваем ее насквозь, выкатываясь на пруд со слегка подтаявшим льдом, поверхность которого покрыта сантиметровой толщей воды.

Брызги летят во все стороны.

– Мокро, блин. Мы сейчас утонем, Ваня. Если лед треснет? Мы точно утонем. Не шевелись, – шепчет.

– Твои последние слова перед смертью? – копирую ее интонацию и получаю удар по плечу.

– Дурак, – цокает языком и упирается своим лбом в мой. – Мы точно выживем?

Честно говоря, не понимаю, вопрос это или утверждение... Мысли заняты другим.

Перемещаю ладонь на Таткино колено и веду чуть выше.

– У тебя платье задралось.

– А тебе лишь бы полапать, – закатывает глаза. – Как мы отсюда выберемся?

– Ногами. Вставай.

– Я не буду. Если лед треснет...

– Он бы уже давно треснул. Ну…

Азарина боязливо слезает с моих коленей, оказываясь на четвереньках.

– Поползешь? – выпрямляюсь, стараясь отряхнуть мокрые джинсы. Правда, занятие это бесполезное.

– Не встану.

– Детский сад.

Подхватываю ее, практически заставляя встать на ноги.

– Пошли.

– Точно не утонем?

– Выплывем.

– Я все мокрая…

– Серьезно?

– Прости, – окидывает меня взглядом сожаления. – Идея была так себе. Но веселая...

– Обхохочешься. Идем.

– Куда?

– Ко мне.

– Зачем?

– Не шугайся так. Шмотки высушишь. Тут все равно недалеко.

–  Ладно. Хотя что ты все-таки хотел получить за выигрыш? Что бы загадал?

21

Тата

–  Ладно. Хотя что ты все-таки хотел получить за выигрыш? Что бы загадал?

– Тебя, – Токман нагленько улыбается.

Улыбается и смотрит. Наблюдает за моей реакцией, которой нет. Точнее, я очень-очень хочу ее скрыть.

Возможно, звучит его ответ слегка пошленько, но приятненько. Но, несмотря на какую-то искрящуюся радость внутри, я до сих пор не знаю, как мне себя вести.

Есть ли вообще какая-то общепринятая модель поведения?

Случай в клубе, конечно, показателен. Да, мне было жутко неприятно видеть рядом с Ваней эту Милену или Милану… Кто ж ее теперь помнит?

Но это не повод и дальше вешаться ему на шею. Все-таки, как говорит Агата, в женщине должна быть загадка, а она, между прочим, шесть раз замужем была…

Да и Сонька права, нужно быть немного отстраненной. Такой дамой с приподнятой головой и холодным взглядом. Надо. Но не выходит. Потому что я не такая.

– Блин, я забыла туфли у Димки на квартире, – не могу найти ничего более гениального, чтобы сменить тему.

Зря вообще спрашивала про желание, когда не готова была услышать правдивый ответ. Да и свое не придумала…

А туфли, да, туфли сейчас самое важное, о чем я могу думать.

– Таскать в клуб сменку – прямо как в школе.

Ваня протягивает мне открытую ладонь, и я очень нерешительно кладу в нее свою руку. Хотя еще минуту назад орала как ненормальная, пока летела с горы в его объятиях. Тогда меня ничего не смущало…

И черт меня дернул вообще попереться на эту горку. С другой стороны, так, я избегала еще одной неловкой ситуации, ну, с поцелуем.

Мне понравилось целоваться с Токманом, тогда. В темноте. На кухне. Врать не буду. Но… все как-то быстро. Неправильно.

Хотя… это не может говорить человек, чьи отношения всегда выстраивались за неделю, а после длились не больше пары месяцев.

Карма, видимо, такая. Все меня дурят.

Касаюсь подошвой расчищенного асфальта, наконец-то выбираясь из сугроба. Еще немного, и мои ноги просто примерзнут друг к другу. Колготки можно выжимать. В ботинках хлюпает. Короче, в очередной раз та еще ночка выдалась…

Одно радует, что Токман живет в соседнем дворе.

Такое разительное отличие на самом деле. Возвышающийся Димкин жилой комплекс, построенный здесь пару лет назад, но стоит немного отойти, и вокруг снова кишат дома застройки пятидесятых годов.

– Все, я больше не могу, – еле-еле перебираю ногами, – мне холодно и мокро.

– Идея покататься была твоя, – Ваня вытаскивает из кармана ключи, пару раз прокручивая их на пальце.

– Мог бы и отговорить. Побыть голосом разума, например.

– Голос разума из меня так себе. Заныривай уже в подъезд, пришли.

Ваня открывает дверь и пропускает меня вперед. В этот раз я почти не чувствую перепада температуры. Мне по-прежнему мокро и холодно.

В квартире все происходит по старой схеме. Душ. Сухие вещи и чай.

– Спасибо, – беру чашку из Ваниных рук. Горячий фарфор, а может быть и керамика, слегка обжигает кожу. – Горячо.

Ставлю кружку на стол, а так хотелось спрятать за ней свои заинтересованные взгляды, что я то и дело бросаю на Ивана.

Не знаю, делает ли он это специально, чтобы меня смутить, или же не задумывается обо всей этой дури, которой доверху набита моя голова, но… Токман шляется по кухне в одних спортивных штанах. Даже не удосужился надеть футболку.

У него не волосатая грудь, что мне очень нравится. Руки… пальцы длинные, аккуратные.

Да вот, конечно, именно о пальцах я сейчас и думаю. Ага.

Нет, правда, Токман отлично сложен. Он не перекачанный и не залитый мышцами качок.  У него есть пресс и бицепсы тоже. Просто выглядит все это гармонично. Красиво и… боже, так, как и должно быть. Так, как я представляю в своей голове, а может, даже лучше. И плечи у него широкие.

Не знаю, откуда этот пунктик о широких плечах и отсутствии растительности на груди… но факт остается фактом. Балдею от того, что вижу.

Я настолько погружаюсь в себя, что просто не замечаю, как перестаю прятать взгляд и откровенно пялюсь на Ваньку.

– Что? – приподымает бровь.

– Ничего. Спасибо за вещи и то, что приютил. Снова, – вывожу на поверхности стола непонятные рисунки. – Ты меня привел сюда с какой-то целью?

– Может быть. Я пока не решил.

– Хм… догадаться несложно, конечно.

– Хочу услышать догадку.

– Волшебство.

– Что?

Боже, ну что же тут непонятного?

– Ну, так говорят. Занимаются волшебством, когда остаются наедине.

– С кем?

– Что «с кем»? – начинаю закипать. Щеки краснеют, чувствую. – Парень-девушка, парень-парень, девушка-девушка. Кому как больше нравится! – заканчиваю свое эмоционально окрашенное объяснение, наконец-то поднимая глаза.

Сталкиваюсь с Токманом взглядами, и до меня только сейчас доходит. Он издевается. Ржет. У него это на лице написано. Выгляжу полной дурой.

– И с кем