Сердце Вербарии - Дмитрий Савчатов

сидел в проходе на корточках, поскольку стоять не давал низкий потолок. Его участь разделял Крайтер, который с кислой миной подбирал край своего белоснежного плаща постоянно опадающего на пол.

Железнодорожная станция на которую они, наконец, прибыли размещалась у края обширной площадки, окруженной со всех сторон крутогорьем. Открытую местность по периметру освещали редкие прожектора, дающие, впрочем, достаточно света, чтобы не заблудиться. У платформы томился локомотив, отягощенный тремя вагонами. Состав блестел в желтых отсветах, как китоническая рыбина, грозная и проворная в воде, но беспомощная на суше.

Избавившись от попутчиков, гелионцы сразу начали группировать технику для ночлега, а ларги, как будто обиженно и оттого не попрощавшись, тотцикл отправились на посадку.

Вблизи поезд оказался больше, чем мерещилось. Обтекаемый, как пуля, приплюснутый с носу и без намека на окно, он явно приходился родственником гидроглиссеру. Сверх того, локомотив и вагоны щеголяли плавниками воздухорассекателей на крышах. В каждом изгибе чувствовалась скорость и мощь.

Попасть в вагоны можно было через единственную дверь в головной машине. На стук откликнулся визитатор, осведомившись по громкой связи, кто они такие и чего хотят. Диз ему ответила, озвучив номер контракта, состав команды, место назначения, и, для наглядности, предъявила документ. Диотор точь-в-точь повторил характеристику Диз, отделив лишь номер, место и состав. Даже интонации в голосе у него звенели идентично.

Фыркнула гидравлика, и овал люка неторопливо посторонился. Внутри оказалось светло и чисто. Дальше тамбура визитатор никого не пропустил, пока каждый не предъявил ему удостоверение ларга. Когда он закончил рассматривать корочки и заносить отметки в табель, то смилостивился и открыл дверь в первый вагон. Самым обычным железным ключом, что несколько позабавило Сейвена.

— Остальные двери открыты, — махнул он рукой. — По четверо в каждом вагоне.

— Но нас в команде пятеро, — осторожно заметила Лейла.

— Значит, кому-то достанется целое купе.

— А может, мы как-нибудь вместе?..

— Как хотите. Проходите, не задерживайте отправление.

Роскошь коридоров, через которые шел Сейвен, ошеломляла. Стены, отделанные бархатом и позолотой, хрустальные осветители на потолках в обрамлении тончайшей серебряной бязи, массивные, как будто мраморные багеты и доподлинная картинная галерея вдоль стен.

— Это что, вернисаж на выезде? — Крайтер остановился у картины, на которой рельефный буйвол, вспарывал рогами землю. — И зачем это он?

Единственное купе первого вагона заняла группа Диотора. Второй вагон Сейвен миновал не останавливаясь, понадеясь, что команда осядет именно в нем. В третьем он оглянулся и облегченно выдохнул — за ним никто не пошел. «Вот и славно».

— Знал бы — оделся поприличней, — обескуражено проговорил Сейвен, рассматривая убранство купе.

Больше всего озадачила головастая шкура бурого медведя на полу. И камин. Впрочем, при ближайшем рассмотрении камин оказался искусственным. Блестящий паркет, хрустальные сосульки звездного света над головой, массивный дубовый стол и четыре стула, кожаные кресла, по формам и мягкости напоминающие свежие пончики, две кровати со шторками, огромный холодильник и… Матово-стеклянная дверь в уборную.

— Шикарно.

Обувь Сейвен оставил у порога, запал пристроил в углу за какой-то расписной вазой и, не переставая осматриваться, снял пояс. Его не покидало чувство отстраненности, будто бы это и не купе вагона, а роскошный номер столичной гостиницы. На самом деле он не уезжает, а уже приехал. «Вот только куда?»

Камин фальшиво потрескивал в тишине, от него волнами исходило тепло. После прохладных гор и людского обилия здесь было особенно хорошо. Сейвен развернул к камину одно из кресел и провалился в нем, как в облаке. Двигаться расхотелось, обленились и мысли. Он закрыл глаза и представил себя в пушистом халате, в мягких тапочках перед настоящим камином. В огромном доме все спят и лишь он один с бокалом теплого вина остался в гостиной, чтобы привести мысли и чувства в порядок. В воображении соединялись люди и образы, плавилась сама жизнь, чтобы предстать перед Сейвеном в ином свете.

От стука в дверь мечты разбились. Он открыл глаза и с сожалением обнаружил руку пустой, а ноги — босыми. «Дались мне эти тапочки». Раздражение колыхнуло волной успокоившуюся было душу.

— Заходите, кто там.

Дверь открылась, и на пороге возник Крайтер. Он посмотрел на Сейвена, потом на его сапоги, оставленные за порогом, и начал разуваться.

«Какого демона тебе надо?»

Крайтер долго смотрел на урчащий в углу холодильник:

— У нас он деревом отделан. Представляешь, сколько фондов стоит? А… Для чего? Я имею в виду, ведь поезд куполу принадлежит, а значит, никто, кроме нас, им пользоваться не будет. Зачем ларгу деревянный холодильник? Тебе он нужен?

«Естественно, что нужен. Как еще я могу нормально отдохнуть между заданиями, если не в хорошей обстановке и хорошо питаясь?»

— Нет.

— Вот и мне не нужен. Я не могу есть из деревянного холодильника. Так что, будь добр, или иди к ним, или оставайся и поужинаем вместе.

«Смотрите-ка, есть он не может. Поругался там, что ли, теперь сюда пришел? Все равно попытка выселить меня фальшивая».

— Делай что хочешь.

— Значит, ты остаешься?

— Нет. Я иду спать.

— Как? А ужинать?

— Желания нет.

— Ну, как знаешь.

Спать хотелось вполне оправданно — по хронометру уже была глубокая ночь. А вот почему аппетит ходил где-то далеко — Сейвен объяснить не мог. Впрочем, нет, не из-за Крайтера. Наверно, сказалась разнузданная дорога и угар, которым он надышался в пути. Сесть за стол через не хочу, конечно, можно, но теперь, когда рядом он… «Насиловать себя, да еще и дважды? Нет уж, увольте».

Шторки оказались весьма кстати. Сейвен забрался в кровать на первом ярусе, задернулся, и сразу стало темно и как будто тише.

Дрема забавлялась с ним, ласкала, отвлекалась на перестук колес и редкие, но какие-то инородные звуки, порождаемые Крайтером. Душа ворочалась и зевала — устраивалась поудобнее во вздыхающем теле. Все становилось далеким и близким, как сердце, быстрым и бесконечно долгим.

Наконец, остановилась и эта карусель. Сейвен оказался на пике гладкого, как шлифованная сталь, конуса. На самом кончике, с вершины, он взирал на копошащуюся внизу массу, перемалывающую в экстазе нагие тела и оголенные механизмы. По безбрежному, пестрому океану пробегали разряды электричества. Они разбивались о подошву конуса пеной и взлетали хлопьями снега.

Его больше нет. Он — одинокая снежинка, оторвавшаяся от искристой пены, парит над разноцветным океаном и поднимается все выше, и выше… Сполохи теперь похожи на грозовые переливы в разбухшей туче. Они бледнеют и стираются насовсем. Теперь он — единственный источник света, но светить не для кого.

Act 6

Мощное русло реки Хофери пролегало через всю центральную часть континента Гелиония, упираясь