За Нарвскими воротами - Наталия Силантьева

хуже, чем ему кажется. Лера почувствовала, что их роли поменялись и теперь ее женская хитрость легко может одержать победу над его мужской самоуверенностью. Всё это в несколько секунд пронеслось в ее внезапно просветлевшем сознании, она еще немножко подержала паузу, но уже не из страха, а из хитрости, и в конце концов выдавила из себя: «Хорошо, приду».

– Отлично, приходи к двум часам, я тебя буду ждать. Пока, – сухо отрезал ничего не заподозривший Руслан и опустил трубку.

Лера еще несколько секунд подержала трубку у уха, бездумно слушая короткие гудки, потом наконец опомнилась, нажала на рычаг и набрала номер Новоковского. Вообще-то, когда они расставались после первого ее прихода в прокуратуру, он предупредил ее, чтобы она лучше не звонила ему сама, а держала с ним связь через Алексея. Но сейчас был крайний случай – встреча была назначена уже на завтра, а нужно было еще многое подготовить, так что она решила не ждать Лёшу.

К телефону долго никто не подходил, и Лера уже хотела повесить трубку, но тут наконец-то чей-то недовольный голос ответил: «Алло» – телефон у Новоковского был спаренный. Лера попросила позвать Сергея Александровича. Голос в трубке буркнул «сейчас» и громко произнес его имя. Но то ли Новоковского на месте не было, то ли он не расслышал – к телефону почему-то долго никто не подходил. Трубка, видимо, так и оставалась лежать на столе в другом кабинете, и Лера прекрасно слышала, о чем там говорили. Кажется, один из сотрудников, обладатель раздраженного голоса, обвинял другого в том, что он «мало работает и прячется за чужими спинами». Тот все эти обвинения довольно нахально и самоуверенно парировал, разбавляя нормативную лексику крепкими выражениями. Про снятую трубку они, видимо, начисто забыли, и Лера была вынуждена несколько минут выслушивать их препирательства, пока один из них не опомнился и не воскликнул: «Ну что там, Сергей Александрович подошел к телефону или нет?»

Когда Новоковский наконец-то снял трубку и выслушал рассказ Леры, он сразу понял, что нужно срочно готовить операцию по задержанию.

– Вот видите, Валерия, как хорошо всё получается, – решил подбодрить он девушку. – Руслан сам лезет к нам в ловушку.

Он попросил Леру прийти к нему завтра пораньше, ведь ее еще нужно было основательно подготовить к встрече: во-первых, развесить на ней всю необходимую аппаратуру – радиомикрофоны и видеокамеру, – а во-вторых, научить, как вывести Руслана на нужный разговор.

С аппаратурой никаких проблем не было: Новоковский предвидел такое развитие событий и заранее позаботился о технической стороне операции – всё необходимое предоставили в УСБ. А вот с Лерой надо было обговорить всё до мельчайших деталей, подробно проинструктировать ее, что говорить, чтобы Руслан в ответ упомянул про героин, про деньги, а если повезет, то и проговорился бы о том, за чьей спиной он работает. Потом его слова вошли бы в документальную базу обвинения – записанные на диктофон, они представляли бы прямое доказательство его вины. Но как Лере разговорить его и при этом не выдать своих намерений? В ее состоянии это будет непросто – следователь это прекрасно понимал. В общем, предстояло много хлопот, а времени оставалось в обрез.

Глава 8

На следующий день Лера отправилась в прокуратуру заранее – предстояла длительная процедура подготовки к операции. Накануне вечером она обо всем рассказала Лёше, и он полностью одобрил этот план, а заодно объяснил ей, как себя вести с Русланом и что говорить, чтобы он проболтался. Лера выслушала все его советы очень внимательно, она искренне хотела сделать всё от нее зависящее, для того чтобы Руслана задержали, но в душе всё-таки боялась, что в какой-то момент у нее не выдержат нервы и она сделает что-то не так. Однако с Лёшей она своими опасениями не стала делиться – Лера догадывалась, что тот уже несколько охладел к этой истории, переключился на свои будничные дела, и если она будет слишком подробно разбирать возможные осложнения, то этим может только вызвать у Лёши раздражение.

Троллейбус, на котором Лера поехала в прокуратуру, был переполнен льготниками-пенсионерами, которые бесплатно разъезжали по району из магазина в магазин в поисках дешевых продуктов. Среди пенсионеров, обычно тихих и спокойных, на этот раз нашлась парочка скандалистов – одна пожилая женщина, не стесняясь в выражениях, поливала губернатора, эту «комсомолку с Шепетовки, которой на город наплевать», а на задней площадке сцепились между собой два старичка. Кажется, один из них нечаянно толкнул другого при входе и получил за это массу ругательств. Когда он попытался что-то ответить, «пострадавший» – маленький сухонький старичок – заклеймил «обидчика» тем словом, которое, видимо, казалось ему самым страшным проклятьем: «Отстань от меня, ты, антисоветчик!» Весь троллейбус так и покатился со смеху – этот старичок, как и многие пенсионеры, так и жил в прошлом, время для него остановилось: десять рублей всё еще были для него прежними, полноценными десятью рублями, а измена родине казалась самым страшным преступлением. Лера тоже рассмеялась – и сразу почувствовала облегчение, курьезный эпизод снял ее нервное напряжение, и она уже веселее смотрела на мир из окна троллейбуса. Старичок всё еще горячился – он уже забыл о причине конфликта, ему, наверно, очень хотелось выговориться, и он перешел на общие вопросы, осыпая проклятьями всех присутствующих, которым «показали «Дети Арбата», а они и поверили», – но Лера уже не слушала. Ей пора было выходить, и она начала протискиваться к двери.

Когда Лера добралась наконец-то до прокуратуры и поднялась на второй этаж в кабинет к Новоковскому, на нее сразу же набросилась его помощница Женя с видеокамерой и кучей разных микрофонов и диктофонов. Эта Женя была совсем маленькая худенькая девушка с невероятно серьезным выражением детского еще личика и больших тихих глаз под пушистыми черными ресницами. Может быть, ей и было двадцать лет, как она всем говорила, но выглядела она лет на пятнадцать, не больше. Она где-то училась на юрфаке и в прокуратуру пришла прошлым летом на практику: всё просила у следователей дать ей какую-нибудь работу, но те ее только отфутболивали. Так она и расхаживала из кабинета в кабинет, бесхозная, пока не добралась до кабинета Новоковского. «Мне очень хочется работать в прокуратуре. Можно я буду вам помогать?» – спросила она у него. Новоковскому стало жаль «ребенка» – он разрешил ей остаться и ни разу впоследствии об этом не пожалел. Женя стала для него буквально «правой рукой»: она делала за него значительную часть рутинной бумажной работы, набирала на компьютере