Французская лилия. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Тем не менее именно она подхватила проект реконструкции, и 17 августа 1610 года молодой Людовик XIII, еще находясь в глубоком трауре (удар кинжала Равайяка был нанесен три месяца назад), заложил первый камень в то, что станет потом Королевским Павильоном. Вполне оправданное название: Людовик XIII проведет там большую часть своей юности. Он и особенно Ришелье продолжили замысел Людовика XI. Что же касается донжона, то башня, уже видевшая целый ряд заключенных «высокого качества», в правление великого кардинала открыла для себя период пленников из высших слоев общества.

Во-первых, принц Генрих II де Конде, отец знаменитой герцогини де Лонгвилль, которая, кстати, увидела свет в Венсенне, ибо ее мать получила разрешение сопровождать ее отца. Затем пошли Вандоммы, Александр и Сезар (бастарды короля Генриха IV от Габриэль д’Эстре), маршал д’Орнано, который умер там, как и Александр Вандоммский, при обстоятельствах, которые позволяют почувствовать запах яда. Маршала Пюилорана постигла та же судьба. Поговаривали даже, но очень тихо и завуалированно, что некоторые камеры в башне «ценились на вес мышьяка».

Далее пошли заключенные Фронды: знаменитый герцог де Бофор, «Король Рынков», сын Сезара Вандоммского, сумевший бежать после трех лет заключения с помощью веревочной лестницы, которую спрятали в огромном пироге. Затем снова были Конде: прославленный победитель при Рокруа, его брат де Конти и его двоюродный брат де Лонгвилль. И, наконец, в 1652 году, главный мотор Фронды, знаменитый кардинал де Рец.

Придя к власти, Мазарини подумал, что Венсеннский замок смог бы оказать ему большую услугу, например, для хранения сокровищ, но он знал, что не может использовать королевскую недвижимость для себя одного. Он завершил строительство Королевского Павильона, возвел Павильон Королевы (все при помощи того же архитектора Луи Лево) и спроектировал прекрасный парк с фонтанами и водопадами, который выходил прямо к Сене. Смерть не оставила ему времени на реализацию всего этого грандиозного проекта. И он умер в Венсенне 8 февраля 1651 года, на первом этаже Королевского Павильона (ныне там расположены архивы армии, а в Павильоне Королевы – архивы военно-морского флота). Известно, что Людовик XIV предпочитал Сен-Жермен и особенно Версаль, замысел которого зародился в его голове. Но и он нашел донжон отличным местом, чтобы поместить туда главного управляющего Фуке после излишне роскошного праздника, который тот устроил в Во. Кстати, Фуке пришлось ждать судебного процесса в компании своего личного охранника д’Артаньяна, капитан-лейтенанта мушкетеров.

Так закончилась королевская пышность в Венсенне. Замок был и резиденцией иностранных правителей, приезжавших во Францию, и тюрьмой, и фарфоровым заводом, и школой кадетов. Среди наиболее заметных заключенных можно назвать Дидро, Мирабо, полного страсти к Софи де Монье, знаменитого Латюда, мирового рекордсмена по побегам, который однажды даже просто ушел через дверь.

Революция превратила замок в пороховую бочку и сделала из Королевского Павильона место для содержания проституток. И тогда подошел драматический момент. Тот самый, про который Талейран, не самый невиновный во всей этой истории, потом скажет свою знаменитую фразу: «Это более чем преступление, это ошибка».

Вечером 20 марта 1804 года, около половины шестого, закрытая карета в сопровождении кавалерийского эскадрона въехала во двор замка. В ней находился молодой человек тридцати двух лет. Это еще один Конде. На этот раз последний.

Луи-Антуан-Анри де Бурбон-Конде, герцог Энгиенский, был похищен пятью днями раньше, вопреки всем законам и с нарушением границ, в Эттенхайме, маленьком городке в Шварцвальде, где он вел вполне мирную жизнь бок о бок с той, кого он любил и кто, как говорят, стала его морганатической женой, несмотря на оппозицию со стороны старика Конде. Шарлотта де Роган, племянница знаменитого кардинала де Рогана, героя дела с ожерельем королевы[14], предоставила убежище этой молодой паре. Похищение, осуществленное генералом Юленом, было совершено по приказу Бонапарта, который увидел в принце активный центр всех роялистских заговоров.

Оказавшись в Венсенне, герцог Энгиенский не думал, что умрет. Да и как было трактовать его? Политический заключенный? Хорошо. Но от этого до того, чтобы представить, что его через несколько часов, даже без видимости суда, расстреляют в грязной канаве, – дистанция огромного размера. Однако именно так все и произошло. Его разбудили в полночь в Королевском Павильоне, где он был размещен, а потом, после короткого подобия допроса, препроводили в ров Венсеннского замка и там расстреляли. На часах было половина третьего. А тело потом закопали на том же месте. Бонапарт даже не удовлетворил просьбы жертвы об аудиенции, которой тот требовал.

Четыре года спустя, в 1808 году, Наполеон бог знает почему вдруг решил «срезать» башни Венсеннского замка, оставив только донжон и башню Виллаж. Возможно, его смущал этот древний символ королевской власти или его напрягали более поздние воспоминания? И пришлось ждать 1816 года, чтобы останки молодого герцога Энгиенского были извлечены изо рва и перезахоронены в часовне, под мавзолеем работы Бозио[15], где они находятся и сейчас. А тем временем Венсенн перевернул еще одну славную страницу.

В 1814 году губернатором замка был генерал Пьер Домениль, потерявший ногу в сражении при Ваграме. Империя рухнула, но Венсенн, в котором хранилось большое количество пороха, оружия и боеприпасов, не перестал защищаться. Когда маршал Мармон капитулировал в Белльвилле, Домениль сдаваться отказался.

Решив договориться с ним, союзники отправили к нему парламентера, чтобы тот уговорил его сдать крепость.

«Я сдам Венсенн только после того, как австрийцы вернут мне мою ногу!» – ответил Домениль. Но парламентер заявил, что тогда начнется бомбардировка замка. На это генерал лишь усмехнулся: «Я все тут взорву вместе с вами, и если мы встретимся в воздухе, я не гарантирую, что не задену вас».

И потребовалось отречение императора, чтобы убедить героического калеку в том, что власть над замком теперь принадлежит Людовику XVIII. Чтобы наказать его, ему предложили плохо замаскированное изгнание на губернаторский пост в Конде. А потом Луи-Филипп, став королем, вспомнил о Домениле и вернул его в Венсенн, где он в конце концов и умер от холеры.

Для тех, кто занимается словесностью XIX века, Веретц – это, прежде всего, место загадочной смерти, убийства Поля-Луи Курье, который был, возможно, самым великим памфлетистом всех времен, наверняка самым ядовитым из них, чей подвиг был вознагражден статуей, стоящей в самом центре этого городка. Но трагической судьбе «Виньерона из Шавонньера» не будет посвящено больше одного абзаца. Преступление всегда гнусно, а мы лучше остановимся на драматической истории любви и смерти человека, который сумел возвыситься над самим собой, пройдя тяжелейший путь от распущенного и развратного образа жизни к самым высотам, то есть к Богу. Человека, чья биография началась на фоне прекрасных декораций дворца, а закончилась в нищете нездоровых болот, откуда внезапно появилось аббатство Ля-Трапп.