Слабые мира сего - Олег Булыгин

— Не улетай, — раздался издалека голос Ану-она. — Теперь ближний круг.

Озас потрогал ногой песок. Легкое покалывание в левой ноге. Благодаря пробежавшей вплоть до самого бедра вибрации возникло ощущение присутствия на площадке, кроме Ану-она, еще кого-то. Озас слегка присел и попробовал расширить круг. Вторая фигура была явно выше старшего группы и гораздо сильнее. Продолжая двигаться исходя из своих внутренних ощущений и слияния с пространством, Озас сделал несколько плавных шагов по направлению к высокой фигуре и замер. Казалось, дальше двигаться опасно. Сделав несколько шагов назад, послушник вдруг резко остановился и упал на землю. В следующий момент что-то со свистом пролетело над его головой. Озас медленно поднялся и тут же получил хлесткий удар палкой по спине.

— Если ты увернулся один раз, это не значит, что удар не повторится, — услышал он голос Яхьи.

Озас снял повязку и огляделся. Вокруг стояла вся группа во главе с хранителем.

— Значит, почувствовав мою вибрацию, ты подумал, что опасность представляю только я?

— Ну да. Наверное, — пожал плечами Озас.

— На редкость глупо. Палкой ты получил как раз от другого человека.

Озас оглядел присутствующих. В руках у каждого из них была бамбуковая трость.

— Ну что, готов к тренировке? — ухмыльнулся Яхья. — Времени минимум, а работы с тобой максимум. Тебе нужно за месяц хоть как-то догнать группу.

— Сделаю все, что смогу.

— Вряд ли ты на самом деле осведомлен о своих возможностях, — усмехнулся хранитель. — Это вообще никому не известно. Ладно, надевай повязку и поехали.

Озас медленно натянул на глаза черную ткань и приготовился. Внутри что-то медленно сжалось, и в следующий миг он получил удар по ноге, затем еще один, потом по плечу. Удары сыпались со всех сторон. Озас пытался прыгать, падать, бежать, но тщетно — никак не мог уловить ни скорость, ни направление удара. В какой-то момент начал понимать, что его просто избивают. Боль и обида смешались воедино и вдруг по какой-то непонятной причине неожиданно исчезли. Вместо них перед глазами появилась Хэпри. Озас почувствовал, что необходимо выстоять, не просто преодолеть препятствия, но и пройти сквозь них, а лучше взять под свой полный контроль. Молодой человек остановился и прислушался к своей боли и наносимым со всех сторон ударам. «„Боль — это учитель и хороший советчик, — вспомнил он слова Хэпри. — Пройдя сквозь боль… Сквозь…“ Что это значит?» Озас ощутил в глубине тела нечто совершенно новое и вдруг осознал, что воля — это не образное выражение и не высокое понятие, а вполне осязаемая, где-то в области солнечного сплетения, часть тела. В следующий миг он подпрыгнул и услышал, как под его ногами просвистела бамбуковая палка. Озас ощутил удивительное доверие. Доверие к себе и своей судьбе. Он медленно развернулся на полкруга и, сделав движение левой рукой, поймал пролетающую мимо трость, резко дернул ее на себя, выхватил и замер. Еще движение, и в его руках оказалось две трости. Озас замер, весь превратившись в животный инстинкт. Послушник почувствовал себя хищником, за которым долго охотились, но который больше никуда не побежит, потому что принял решение. Сражаться. Озас еще раз прислушался к своему внутреннему ощущению и через секунду нанес удар. Кто-то вскрикнул. Еще удар. Прыжок в сторону, затем резкий разворот назад и быстрая серия ударов. Два резких выпада, еще удары и, наконец, кувырок, и удары обеими руками.

— Достаточно!

Озас снял повязку и огляделся. Вокруг стояли послушники и потирали ушибленные части тела. На лицах читалось удивление. Озас перевел взгляд на Яхью.

— Интересно, чем ты вдруг стал руководствоваться, — тихо произнес хранитель, потирая бедро. — Ладно, на сегодня все, обедать.

— Если позволите, я бы хотел немного помедитировать вместо обеда, — с поклоном произнес Озас.

Яхья подозрительно посмотрел на новичка и поднял правую бровь:

— Уверен?

— Да.

— Ну, как знаешь. Остальные на обед, а потом в библиотеку!

Послушники сбились в кучу и направились в сторону школы, о чем-то переговариваясь и поглядывая в сторону новенького.

Озас отряхнул схенти и пошел в сторону большого дерева в центре площадки перед храмом. Медленно опустившись на землю, послушник скрестил ноги и закрыл глаза. Дыхание постепенно успокоилось, он сосредоточился на точке между бровями. Сделав вдох, представил, как прохладная струя воздуха входит в эту точку и очищает ее. Задержав дыхание, медленно выдохнул, чувствуя, как теплый воздух и отработанная энергия покидают голову. Еще один вдох, задержка дыхания, выдох, снова задержка… Озасу вообще легко давались медитации, иногда казалось, что он знает о них больше, чем его наставники. Одна лишь практика ему не удавалась. Он никак не мог вспомнить свое прошлое воплощение. Вот и сейчас все попытки вернуть себя в прошлое проваливались. К тому же с дерева отчетливо струилась чья-то посторонняя энергия. Озас недовольно открыл глаза и поднял голову. Среди веток невозможно было что-либо разглядеть, и он, медленно поднявшись и растерев затекшие мышцы, полез на дерево. Буквально за второй большой веткой увидел птицу, воткнутую клювом в ствол. К его удивлению, она оказалась живой, но по какой-то непонятной причине впавшей в ступор. Озас аккуратно выдернул клюв птицы из дерева и слез на землю. Сквозь перья явно чувствовалось дыхание жизни. Послушник собрал энергию жизни в ладонях, затем еще часть энергии перевел в район головы и медленно выдохнул на птицу. Та дернулась и моргнула глазами. Молодой человек разгладил несчастному существу перья и понес ее к выходу из школы. Подойдя к воротам, хотел было окликнуть сторожившего вход молодого послушника, но передумал. Уж очень сладко тот похрапывал. Озас усмехнулся, приоткрыл калитку и положил птицу за дверью. В то же мгновение птаха встрепенулась и, повертев головой, взмыла ввысь. «Любимый, — услышал он знакомые вибрации, — я очень за тебя волнуюсь и еще очень по тебе скучаю». Едва не споткнувшись от неожиданности, Озас сосредоточился на точке между бровями и послал птице мысли: «Я тоже, родная моя. Ты не переживай, со мной все хорошо. И всегда будет хорошо. Я же самый счастливый человек на свете. У меня есть такая женщина, как ты!»

— Нет, ну это же надо, мало того что я теперь письма ношу гонцом, так они еще и гостинцы друг другу посылают! Тоже мне, нашли доставку еды!

Барака пнул ленивого ишака и наподдал ему палкой. Ишак издал странный звук, в котором явно слышалось недовольство.

— Да, конечно, тебе дадут транспорт, уважаемый Барака! Спасибо, дали! Пошли, тупое отродье, я не хочу ночевать посреди дороги! И главное, наградили же эту скотину именем. Судьба — подумать только! Еще издеваются: «Вот твоя Судьба!»

Барака взнуздал ишака веревкой и потащил за собой. Ишак снова издал непонятный звук и недовольно завертел башкой. Впрочем, все было не так уж плохо. Благодаря рассказам привратника, открывшего дверь Бараке, по школе Анубиса поползли слухи, что к ним приехал великий мастер, который не только может живых птиц клювами в дерево втыкать, но еще запросто обедает с самим Яхьей, а потом спит на диване в его кабинете. Благодаря такой славе все двери школы Анубиса для Бараки были открыты. Быстро смекнув все преимущества такого положения, он первым делом наведался на кухню и запасся там изрядным количеством пива и еды в дорогу. Затем, обойдя с важным видом кельи послушников, поинтересовался, не может ли кто одолжить ему некоторую сумму денег ненадолго. Один из слушателей скромно предложил пять золотых, и Барака, с подобающим ему достоинством, принял их. После того как монеты упали в его карман, он по-отечески похлопал кредитора по плечу и, спросив его имя, пообещал непременно замолвить за него слово перед своим близким другом Яхьей. Одолживший денег послушник так растрогался, что просил не возвращать ему деньги, расценивая их как дар замечательному человеку. И Барака скромно согласился. Буквально через час у дверей конюшни, где он собирался в дорогу, скопилась толпа учеников, желающих поддержать Светлейшего материально в его нелегком путешествии. Понимая, что возить с собой такие суммы через весь Египет ему не с руки, Светлейший взял еще тридцать монет, а от остальных отказался. Однако клятвенно заверил, что скоро вернется еще и уж тогда постарается удовлетворить все просьбы и примет все пожертвования. Словом, не принимая в расчет упрямого ишака, дела шли отлично. Так, время от времени пиная ленивца, Барака дошел до ближайшей деревни. Привязав животное к дереву, послушник отправился на поиски ночлега и буквально за первым же домом натолкнулся на того, кого меньше всего ожидал встретить.