Домашний фронт - Кристин Ханна

Майкл отвернулся и стал подниматься по лестнице.

У закрытой двери Бетси он остановился и постучал.

— Уходи, мама.

— Это я. — Майкл открыл дверь.

Увидев его, Бетси заплакала.

— Я… не хочу… тебя… видеть. Уходи.

— Не плачь, Кроха. — Детское прозвище, почти забытое, вызвало новый поток слез.

Майкл подошел к кровати и присел рядом с дочерью. В ее присутствии у Майкла уже не было сил держаться: плечи опустились, спина сгорбилась.

— Бетси, — устало произнес он.

Всхлипнув, дочь исподлобья посмотрела на него.

Глядя в ее полные слез глаза, он только теперь понял смысл и последствия своих слов. Любовь к Джолин — это лишь часть совместной жизни, ее скелет, но ведь есть и другое. Мышцами и сухожилиями семейного организма служат дети. И сердцем. Но если изъять из него любовь, то все остальное тоже рухнет.

— Прости, что пропустил твои соревнования.

— Все равно это было глупо. Я не выиграла, — сказала Бетси, но Майкл видел, что она страдает.

— Ты побежала, и это главное. В твоей жизни будет еще много побед и поражений. И все они закалят тебя. Я горжусь тобой.

Она вытерла глаза и пристально посмотрела на него.

Майкл понимал, о чем думает дочь. Вздохнув, он взъерошил ей волосы. Потом слегка отвернулся и перевел взгляд на окно.

— Взрослые иногда ссорятся. — Майкл стыдился посмотреть ей в глаза. Лгал ли он? Он сам не знал. Десять минут назад все казалось ему предельно ясным: он разлюбил жену. Теперь же то мгновение казалось ему лишь каплей воды, упавшей в океан их общей жизни. — Вы с Лулу ведь все время ссоритесь, но ты ведь все равно ее любишь?

— Но ты сказал…

— Забудь, Бетси. Я имел в виду другое.

— Это была ошибка?

Наконец Майкл посмотрел в глаза дочери.

— Ошибка, — повторил он, и слово почему-то показалось ему незнакомым. — Мне жаль, что ты слышала нашу ссору, и мне жаль, что я пропустил соревнования. Простишь меня?

Майкл подумал, что Бетси так долго смотрит на него, потому что собирается сказать «нет». Наконец она с серьезным видом кивнула.

Он наклонился и обнял ее. Бетси снова заплакала, и Майкл не стал ей мешать. Когда девочка наконец успокоилась, он отпустил ее и встал с кровати.

Бетси подняла голову.

— Ты же любишь маму, да?

Он сказал, что любит — правильный ответ, — но печаль в глазах дочери говорила о том, что пауза была слишком долгой, и молчание сказало ей больше, чем слова.

Выйдя от Бетси, он внутренне приготовился к разговору с Джолин и стал спускаться по лестнице. Но в кухне ее не было. Она вымыла посуду и выключила свет.

В этом вся Джолин — наводит порядок, даже когда ее жизнь рушится.

Джолин поднялась по лестнице и добралась до спальни, ухитрившись не рассыпаться на части, хотя сама не понимала, как ей это удалось. Сердце почему-то продолжало биться, мозг посылал сигналы самого примитивного свойства — вдохнуть, поднять ногу, сделать шаг.

Она тихо закрыла за собой дверь, удивившись, что не хлопнула ею со всех сил. Может, от громкого звука ей стало бы чуть легче.

Из окна открывался вид на ночное небо с ковшом Большой Медведицы.

Джолин хотела сесть на кровать, но промахнулась на несколько дюймов и опустилась на пол.

Она сидела, прижав колени к груди, уставившись в темноту.

Я больше тебя не люблю.

Боль была такой сильной, что, казалось, сердце не выдержит и остановится.

Джолин прислонилась к кровати, которую делила с мужем.

Она не хотела думать о нем или о его словах, но ничего не могла с собой поделать?

Майкл изменил ее, сделал полноценным человеком. По крайней мере, она так считала.

В армии она нашла себя, а небо стало ее страстью. Но лишь после встречи с Майклом медленно и осторожно она начала обретать то, чего была лишена.

Тэми поддерживала ее в стремлении найти молодого юриста, который ей помог, а летная школа воспитала уверенность в своих силах и решимость. Отыскать фирму «Заркадес, Энтем и Заркадес» не составило труда.

«Ты вернулась», — сказал он, когда увидел ее в холле. Это были его первые слова. Майкл улыбался, словно шесть минувших лет пролетели как одно мгновение. Тогда Джолин поняла, что он тоже ждал — по-своему. «Я вернулась», — ответила она, совсем не удивившись, когда он взял ее за руку. Это было не просто началом — их любовь стала глубоким синим морем, в которое они погрузились вдвоем. Она не умела верить в любовь, но Майкл ошеломил ее, все оказалось просто. После первого поцелуя она забыла о любви, на которую имела право по рождению, и стала верить в него и в вечность.

И где-то на полпути упустила из виду, что у любви есть темная сторона. Долгие годы яркого света ослепили ее. Она вручила Майклу свое сердце, и он принял его, взял в руки, а Джолин даже не подумала, что он способен проявить небрежность. Даже в последние годы, когда муж отдалился от нее и стал все больше времени проводить на работе, она верила в неизменность их клятв и придумывала ему оправдания. Всегда верила как Полианна[5].

Джолин услышала, как внизу хлопнула дверь, потом завелся двигатель машины. Она проковыляла к окну. Смотрела, как уезжает Майкл, и гадала, вернется ли он.

Он не вернулся.

Джолин провела беспокойную, бессонную ночь — убирала и стирала. Она пылесосила, вытирала пыль, чистила столовое серебро и скребла унитазы. Все, что угодно, лишь бы не думать об этих ужасных словах: «Я больше тебя не люблю».

Нельзя сказать, чтобы это помогло. Одна-единственная фраза изменила ее восприятие жизни и даже самой себя.

Пять слов изменили весь мир, размыли твердую почву под ногами. Эта фраза была подобна цунами, которое приходит без предупреждения, сносит фундамент и оставляет после себя развалины дома.

К утру Джолин так устала, что едва держалась на ногах, и была до того взвинчена, что даже не стала варить себе кофе. Больше всего на свете ей хотелось сбежать из невыносимо тихого дома, вскочить в вертолет и улететь. Но вместо этого, дождавшись фиолетово-розовых проблесков зари, она отправилась на восьмимильную пробежку. Ничего не помогало.

Вернувшись, Джолин долго стояла под душем, потом надела старые джинсы, серую армейскую толстовку и отправилась будить Бетси. Постучала в дверь и вошла.

— Привет, Бетси. — Она заставила себя улыбнуться. Вчера вечером ей следовало поговорить с дочерью — так поступила бы хорошая мать, сильная мать. Но Джолин боялась сорваться в присутствии дочери, расплакаться и еще больше напугать Бетси.