Мне и так хорошо - Яна Сибирь

– Зачем нам машина? – спросила Дакота. – Сейчас можно спокойно добраться куда угодно на автобусе или такси или…

– Да уж! Зачем нам машина? – выкрикнула Бриллиант. – Нам же так нравиться таскаться по ночам и вздрагивать, то от шума вдалеке, то от ледяного ветра!

– На счет машины, Бриллиант права, – сказала я. – Но, сейчас это нам не по карману, так что об этом можно пока не думать.

– Но, в автошколу записаться надо, – твердо сказала Бриллиант. – У нас все равно целый день свободен, так что мы бы вполне могли заняться этим.

– Вообще-то, я думала еще об одной работе, – начала я. – Точнее, о подработке, которая бы не занимала много времени.

– Я смотрю, здесь никто не думает об образовании, – обиженно сказала Дакота. – Если мы поступим в институт, то сможем получать неплохую стипендию, ежемесячно! Днем будем учиться, а вечером работать. По-моему – отличный план!

– Вот мне бы такую мудрость! – воскликнула Аза. – А в твоем «отличном плане» есть место для сна? Яна и так отвратительно спит, а от переутомления, она вообще с катушек слетит!

– Нет, это вряд ли, – сказала Дакота со знанием дела. – Возможно, именно это и послужит толчком к нормальному, пусть и короткому сну. К тому же, мы все равно не будем вечно работать в ресторане. Позже мы сможем найти работу на дому и делать ее дома, вечерами.

– А когда мне писать книгу? – спросила я у своих советчиков. – Если у меня будет забит весь день, то когда мне заниматься тем, что мне нравиться?

– На это всегда время найдется, – сказала Аза. – Я же нахожу время на спорт.

Переговоры продолжались всю дорогу. Только тогда, когда я вставила ключ в дверь своей квартиры, девчонки перестали нападать и оставили меня, дав моей голове время на отдых. Ко сну я отошла в полной тишине.

Утром я проснулась от жуткой боли в шее. Было еще рано, так как, открыв глаза, я обнаружила, что в комнате по-прежнему темно. Я сидела в кресле, укрытая пледом с телефоном в руках. Понемногу придя в себя, я почувствовала онемение в пальцах от крепких объятий с телефоном. Я не могла понять, в чем дело. Не могла вспомнить, как я оказалась в кресле, когда прекрасно помнила, что придя домой, я поела, помылась и, разобрав диван, рухнула спать. Потом – ничего.

– Какого хрена! Девчонки, подъем!

Тишина. Плохая тишина. Такую тишину я не люблю.

– Девчонки! Что происходит?

Тишина. Я встала на затекшие от скрюченного положения ноги и, подойдя к комоду, включила лампу, которая там стояла. Телефон по-прежнему был в моей руке, и я посмотрела, сколько время – без двадцати семь утра. Великолепно! Что дальше?

– Девчонки, какого черта? – злилась я. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь твориться? Девчонки, ну же!

Мне никто не хотел отвечать и меня это злило. Я пошла на кухню и включила чайник. Мой чайник гудел как истребитель, и от него мог проснуться даже глухой, не то, что я. Звук кипение воды слегка меня взбудоражил, а умывшись прямо на кухне, я проснулась окончательно.

– Девчонки, у вас есть последний шанс, чтобы объяснить мне, в чем дело. Я знаю, что это проделки одной из вас, так что вам все равно придется об этом рассказать. Я жду!

И вот, когда мое терпение уже подходило к концу, я услышала тихий и взволнованный голос Дакоты.

– Это я, – прошептала она. – Это сделала я, но я не виновата.

– Но, почему я ничего не помню? – спросила я, не менее взволнованно.

– Я не знаю, – продолжала шептать Дакота. – Я не смогла…

– А где остальные? – спросила я. – Девочки, не хотите присоединиться к разговору? У нас тут как бы – проблема!

Мне никто не ответил, кроме Дакоты.

– Они не ответят, – сказала она. – Я всю ночь пыталась. Я об этом и начала говорить, когда ты меня перебила. Я не смогла никого из вас разбудить. Ни тебя, ни девчонок. Они не отзываются.

– Так не бывает! – удивилась я, впервые за последние десять лет.

– Послушай, я проснулась не просто так, – начала Дакота. – Я спала, как и вы все, но потом, я вдруг открыла глаза, оттого, что услышала чей-то плач. Кто-то плакал!

– В мире полно людей, которые могут плакать ночью, – сказала я. – В этом нет ничего странного. Меня больше беспокоит, куда подевались Аза и Бриллиант?

– Плач, как мне показалось, был детский, – сказала Дакота дребезжащим голосом. Она была напугана и я это чувствовала. – Плакал ребенок.

– Дети часто себя так ведут, – огрызнулась я не понимая беспокойство Дакоты не за своих, а за чужих. – Если плач был слышан у нас, значит, это просто соседский малыш решил устроить родителям встряску. Это не страшно, просто чуточку выматывает. Но, это не наши проблемы.

– Ты не права, – сказала Дакота. – Знаешь, что-то было в этом плаче… Он, был каким-то сдавленным, каким-то ненормальным.

Я мало слушала Дакоту, а она все продолжала говорить и говорить, пока я не психанула и не попросила ее уйти, чтобы дать мне время подумать. Я просидела на кухне минут сорок. Выпив чашку кофе и так ничего и не вспомнив, я отправилась на диван, досыпать.

Конечно, с моим отношением ко сну, это была громадная проблема. Уснуть один раз – это было уже хорошо. Уснуть два раза за ночь – это было невозможно. Я ворочалась с боку на бок, становясь злее с каждым поворотом. Мне вдруг все стало ненавистно.

Я прокручивала в голове все, что случилось: во-первых, у меня отчего-то начались провалы в памяти; во-вторых, я не могу связаться с двумя «своими» девчонками; в-третьих, у Дакоты вот-вот начнется истерика, вызванная каким-то детским плачем.

Поздравляю тебя, Яна Вист! По-моему, в тебе остается все меньше и меньше здравого смысла.

Глава 4

Я проснулась в двенадцатом часу дня и глазам своим не поверила, глядя на часы. Я никогда столько не спала!

– Что со мной твориться?

Я откинула одеяло и села, спустив ноги на пол.

– Надо в душ.

Стоя под струями ледяной воды, мне пришла в голову мысль, что никто из «моих» девчонок до сих пор со мной не связался, и мне стало одиноко.

– Прекрати думать. Просто помой голову. Потом иди, завтракай, а потом на улицу.

Я всегда считала, что когда не знаешь что делать, делай самые обычные вещи, самые заурядные вещи, пока в голове не прояснится. Этим я и собиралась заняться. Я вышла из