Пир страстей - Айра Уайз

Айлин смотрела на улыбающееся лицо сестры и думала о том, что бы все это значило и что последует дальше.

— Большую часть твоих вещей я отвез к себе домой, — сообщил он, остановившись у дверей. — Но кое-что прихватил с собой.

Он скрылся в лифте и почти тотчас появился снова, держа в руке чемодан, в котором Айлин тут же узнала один из своих, и глядя на нее с легкой усмешкой.

— Ты был в моей квартире… — произнесла она растерянно, констатируя очевидное.

Роберто кивнул.

— И не могу сказать, что мне там понравилось. — Лицо его помрачнело. — Боже, как же я разозлился при виде убогой обстановки, в которой жила моя жена. Моя жена! — повторил он с нажимом, а потом снова подошел и положил ей на колени сумочку, забытую этажом ниже.

Каждая из этих вещей несла в себе определенный смысл, поняла вдруг Айлин, равно как и последовательность, в которой они появлялись. Расписка означала, что теперь она являлась должником Роберто. Фотография Черри, взятая с ночного столика, показывала, что он побывал в ее квартире. Появление сумочки исчерпывающе отвечало на вопрос, как он туда попал. Да! Не стоит забывать и о чемодане, упаковывая который это чудовище перерыло все ее личные вещи!

— Такого я, честно говоря, не ожидала даже от тебя, — сказала Айлин дрожащим от негодования голосом. — Не думала, что ты на это способен.

— Способен, способен, — подтвердил Роберто, ничуть не смутившись. — Я и с домовладельцем рассчитался. Таким образом, с квартиры ты съехала, с работы уволена, долги твои уплачены. Я ничего не упустил? Ах, да! — Подойдя к ее креслу вплотную, он наклонился и обеими руками крепко взялся за подлокотники, так что при всем своем желании она не смогла бы теперь вырваться. — Остаешься ты сама, — сказал он жестко и серьезно, не обращая внимания на то, как она напугана. — Ты — синьора Сконти! — Он произнес это, словно угрозу. — И сегодня — первый день твоей новой жизни.

— Я не п-понимаю, что ты хочешь сказать, — выдавила Айлин, вжимаясь на спинку кресла, чтобы отодвинуться от его грозно нависшего над ней лица.

— Не понимаешь? — Роберто удивленно поднял брови. — Что ж, тогда позволь тебе объяснить. Сегодня мы заключили сделку, так что не вздумай увиливать. Я заплатил за тебя пять тысяч фунтов долга, вытащив из той ямы, в которую ты по собственной глупости скатилась. Взамен же, моя дорогая, ты станешь мне настоящей женой!

— О Боже! Как ты можешь предлагать такое! — с ненавистью выкрикнула Айлин ему в лицо. — Да неужели ты не понимаешь, что действуешь ничем не лучше Брайана Мейсона?

Она тут же прикусила язык, однако реакция Роберто оказалась гораздо спокойнее, чем можно было ожидать.

— Ну уж нет! — возразил он, расхохотавшись. — Я — вариант гораздо более удачный, и даже ты со своими взглядами на мужчин вообще и институт супружества в частности не можешь этого отрицать!

Разумеется, она этого не отрицает! Однако, даже признавая тот факт, что ни один из известных ей мужчин, не говоря уже об этом гнусном уроде Брайане Мейсоне, не выдерживает никакого сравнения с Роберто, Айлин не могла пойти на то, чего он от нее так домогался. Только не это!

— Я тебя ненавижу, — прошептала она, содрогаясь. — Да ты сам не захочешь жить с женщиной, которая даже прикосновения твоего перенести не в силах!

Она произнесла эти слова с целью вызвать в нем гнев, но Роберто, похоже, сильно изменился за прошедшие годы, так как искренне, от души расхохотался.

— Ненавидишь? — насмешливо переспросил он. — Даже прикосновения моего перенести не можешь? Да ты только и делаешь, что поедаешь меня голодным взглядом с той самой минуты, как сюда вошла!

— Это ложь! — возмущенно запротестовала Айлин.

— Ло-о-ожь? — В глазах его заплясали веселые чертики. — Отлично, сейчас проверим!

Роберто схватил ее за плечи, рывком поднял на ноги и привлек к себе. Охваченная паникой, она вырывалась, колотила его кулаками по груди, но он только смеялся, отражая удары, а потом перехватил ее руки, лишив возможности защищаться.

— Какое бешеное сопротивление, — приговаривал он при этом. — С каким самоотверженным упорством защищает она самое чистое и святое, что есть у каждой честной девушки!

Обезумев, Айлин дергалась всем телом, брыкалась, царапалась и даже пыталась кусаться.

— Отпусти! Дай мне уйти! — молила она, плохо соображая, что делает, и одержимая единственным стремлением: спастись любой ценой!

— Ни за что! — спокойно, почти торжественно ответил Роберто. — Ты моя жена, ты ко мне вернулась и, уж будь уверена, на этот раз я сделаю все, чтобы со мной ты и осталась!

Затем черноволосая голова его наклонилась, и теплые, чуть приоткрытые губы прильнули к ее враждебно сжатому рту. Айлин тут же замерла, разом побежденная силой, которой боялась больше всего на свете.

Силой его поцелуя.

Она чудесным образом перенеслась вдруг через черную пустоту в те бесконечно далекие времена, когда ее существование имело смысл только в минуты, подобные этой.

Дикое, необузданное желание охватило ее, мгновенно сокрушив все с таким трудом возводимые преграды. Это было настоящее чудо — словно после многих лет изгнания в аду она вдруг попала в рай. Это было как солнечное тепло после жестоких морозов, как приближающаяся полоска земли для потерпевших кораблекрушение. Это была сама жизнь, зародившаяся в волшебном, целительном прикосновении его теплых ласковых губ.

Айлин застонала, всхлипывая, как ребенок, и почувствовала, что воскресает, пробуждаясь от долгой унылой спячки, а глубоко-глубоко внутри нее вновь разгорается неистовое пламя, зажечь которое мог только этот мужчина.

Роберто все понял.

— Дорогая, — тихо сказал он, когда глаза их встретились. — Я знал…

— Нет, — выдохнула она в безнадежной попытке спрятать, скрыть, уничтожить свои ощущения.

Но было слишком поздно. В его потемневших глазах появился радостный и чуть удивленный блеск, а тело, к которому она так крепко прижималась, напряглось.

И снова Айлин ощутила прикосновение его губ, которые прильнули к ней со страстью, не оставляя никаких шансов на новое бегство.

Раньше Роберто целовал ее много раз. Он целовал ее нежно, провоцирующе, шутливо и даже иронично — особенно в ранний, наиболее безоблачный период их отношений. Позже поцелуи его стали полными страсти, которую он старался подавить, очень скоро почувствовав всю мощь неудовлетворенного желания, сжигавшего их обоих. Но потом, когда они поженились, в его поцелуях появились безнадежность и отчаяние. Он целовал Айлин с жадностью, иногда — со злостью, но чаще всего поцелуи его переполняла мольба, разрывавшая ей сердце.

Но сейчас все было иначе. В этом поцелуе не было ни насмешки, ни злобы, ни унизительной для них обоих мольбы. Он был исполнен обоюдного желания, простого и чистого, пронизывавшего их горячим потоком живительного и радостного наслаждения.