Аватар. Другая сторона правды - Михаил Садов

Вскоре мы снова оказались в переулках, с трудом пробившись через толпу народа.

— Фуф, — с облегчением вздохнул я, поднимаясь по той же лестнице. — Блин, ну и народу-то!

— Ага, — согласился со мной магик. — Я тоже удивлён. С тех пор, как я был тут в последний раз, прошло много времени. Раньше Городской Совет не пропускал внутрь города людей с внешних районов. Вот их и много, да ещё и в сезон торговли.

— И как только торговцы решаются на такой путь?! У границы же очень опасно. Вон, Верон говорил, что им удалось спастись только чудом.

— Это единственный путь для товаров из Тиргереи. В Северном море нет Имперского флота, так что там много пиратов. Поэтому Тёмные купцы и не плывут дальше Ландкорнака. Ждать же пока Илка вернётся в свои берега, значит терять время, а это деньги. Что-что, а в этом все купцы одинаковы. Что у нас, что у них.

— Понятно.

Мы ещё немного поплутали в переулках, сократив путь от торгового ряда до своей таверны.

— М-да, я бы сам ни за что не разобрался в этом лабиринте, — проходя во двор, сказал я. — И кто только так строит?!

— Так многие города строят. В основном для защиты от врагов — чтобы они плутали в городе. А местные их знают хорошо, хотя и не все.

Я припомнил некоторых прохожих, которые, как и мы, сокращали дорогу или ещё по какому-то поводу встречались в переулках. Некоторые из них были довольно подозрительного вида.

Мы вошли в таверну. Здесь, как и во многих подобных заведениях, весь первый этаж занимал трактир. И, похоже, сегодня тут было весело. Зал оказался почти весь полон посетителями: они пили, ели, веселились. Играла музыка — это какой-то бард исполнял очередную песню. Сновали туда-сюда слуги. Мы прошли к свободному столику у стенки.

— Эй, трактирщик, всем кружки эля за мой счёт! — крикнул Форест усаживаясь. Его заявление приветствовали радостные возгласы людей. — А нам принеси что-нибудь покрепче и поесть. Мы будем праздновать!

Сначала мы весело пили в одиночестве, но потом к нам присоединились ещё люди и бард. Он уже начал косеть от количества, выпитого за день. После кокой-то кружки очередного жутко забористого напитка я отобрал у него этот бедный музыкальный инструмент. Он сначала не хотел его отдавать, так что взамен пришлось всучить ему кувшин с вином. Сразу же отдал. Но заполучив в руки, что-то напоминающее гитару, я какое-то время вспоминал, зачем отбирал её. А вспомнив, соображал, как ею орудовать. С трудом, но мне удалось приноровиться к ней. Всё-таки я не музыкант, так иногда играл на привалах в турпоходах. Опробовав, я попытался изобразить, что-нибудь, что сохранилось в памяти после выпитого мною спиртного.

Город твой — двуликий зверь

Для тебя он днем откроет дверь

А вот в полночь он объявит тебе

Ты враг!

Враг парней, что ищут драк

Им плевать, кто трус, а кто смельчак

Город прячет в недрах стаи волков

Но есть мы!

Я пел на Анкомарском — слова сами переводились, даже не требовалось напрягаться. Зал притих, вслушиваясь в песню.

Раскачаем этот мир

Где в разгаре грязный пир

Дух насилья рвется в дом

Насилье рвется в дом

Раскачаем этот мир

Или волки, или мы!

Здесь для слабых места нет

Для слабых места нет.

«Ого, а у меня похоже получается!», — пронеслась в моей голове мысль.

В темноте глаза горят

В них сомнения нет — один азарт

Волчья стая свой готовит прыжок

Цель есть!

Ты — чужак, ты сам не свой

В сердце страх засел стальной иглой

Ты все понял — здесь бессилен сам бог

Но есть мы!

Сначала дразнят, но не бьют

Сначала гонят, но не рвут

И ночь с волками заодно

А ты бежишь не чуя ног

Но неизбежен этот миг глухой тупик погасит крик

И шансов нет — ты здесь чужой

Пророчит смерть звериный вой!

(Ария — «Раскачаем этот мир»)

Все уже изрядно выпили и вряд ли что-то поняли, но песня им понравилась всё равно. Мне поаплодировали, и мы снова пили, а потом я опять что-то спел. Народу тоже понравилось и мы ещё выпили, а потом ещё и ещё. Все последующие события помнятся отрывками:

Вот мы поспорили на что-то, и я проигрался. Так что нам с Форестом пришлось опять за свой счёт ставить выпивку.

Следующий момент — я помню, что пришли какие-то люди, ругались. Мы им наваляли и выкинули на улицу. Потом сами пошли гулять всей толпой, раскачивать этот мир, а если точнее, то отдельно взятый город. Был уже вечер — это единственное что я запомнил, прежде чем опять провалиться в пьяное забытье.

Последний случай временного прихода в сознание пришелся на момент, когда какие-то люди меня куда-то тащили, били, что-то говорили и ругались. Даже водичкой поливали. Вот изверги! Пришлось послать их куда подальше, помахать пару раз руками перед собой, да и укусить кого-то. Они отстали, а я снова уснул.

— Я скормлю его хищным рыбам, брошу в клетку с изменёнными! Фаргот его подери! Я заставлю его поплатиться за унижение! — Ляо фон Гронт — сержант гвардии его Императорского величества нарезал круги по кабинету особняка своего брата и ругался. — Он будет умолять о прощение! Я, я его…

— Замолчи ты! Надоел уже, — рассердился сидящий за столом человек. — Сам виноват! Надо было вызвать на дуэль за оскорбление и убить, а не отпускать. Ты чего испугался?

Ляо остановился и упал в единственное свободное кресло.

— Не знаю, — он сам был удивлён. — Когда он меня схватил, и я посмотрел в его глаза, то вот тогда-то и испугался. Знаешь, я ещё никогда не видел таких глаз — такое ощущение, что на меня посмотрел хищный зверь, готовый немедленно растерзать.

— Ладно, с этим ясно. Найдём способ отомстить ему. Ты лучше скажи — почему пропустил тех людей, на которых мы охотились?

— Да не проезжали они. Когда прошёл страх, я хотел сначала погнаться и отомстить, но остановился — вспомнил, зачем приехал сюда и остался в засаде. Но они так и не проезжали мимо. И вообще, нечего на меня сердиться! Это ты их упустил! Не надо было разъединять наши отряды, тогда бы они не отбились.

— Да-да, признаю что ошибся. Я думал, что перестраховка не помешает. Но, кто же знал, что они осмелятся послать гнома. Фарготовы его громобои! Когда мы прорвались к карете, то он прямо изнутри начал стрелять. И хорошо ведь стрелял гад — четыре выстрела и четыре трупа. Даже лучшие отцовские кирасы не остановили снаряды. Пришлось отступать.