Живое - Марина Суржевская

Я затаила дыхание. А Кристиан поднял голову и посмотрел мне в глаза. Так посмотрел, что я ощутила его губы на своих. Как ночью, как в том сне, что мы разделили на двоих. Я хотела бы сделать его реальностью.

Кристиан вздохнул и отпустил мою руку.

– Иди за мной, – слишком резко бросил он, направляя на кухню.

Там вбил в высокий стакан два яйца, добавил томатный сок, какую-то склизкую зеленую настойку, еще более мерзкую – черную, и несколько пилюль. Сосредоточенно перемешал, сунул мне в руки и приказал:

– Залпом.

Я посмотрел на искры насмешки в его глазах, на стакан с жуткой пузырящейся гадостью… И все выпила! Как и было приказано – в несколько глотков.

Одно мгновение ничего не происходило, потом внутри меня взорвались фейерверки. Из глаз посыпались разноцветные искры – в прямом смысле! Задыхаясь, я упала на колени и какое-то время просто пыталась вздохнуть. Похоже, Кристиан решил наконец избавиться от обузы в моем лице!

А потом все прошло. И фейерверки, и моя головная боль, и усталость! Полностью!

Шатаясь, я выпрямилась. Вытянула руки. Божественный Привратник! Даже мое зрение стало острее! Я ощущала мир четко, ясно, красочно! Великолепно!

– Что это такое? Я чувствую себя просто волшебно!

От избытка чувств я бросилась Крису на шею, встала на носочки и прижалась губами к его щеке.

– Благодарю!

– Эффект продлится часа три-четыре, – чуть хрипло произнес февр.

– Ты лучший брат на свете!

– Не думаю, – сказал Кристиан, притягивая меня ближе. Его ладонь скользнула по моей спине.

И он тут же отступил.

– У тебя есть время, чтобы привести себя в порядок, Иви. И ты все еще наказана.

– Вообще-то нечестно наказывать дважды за один проступок! – подбоченилась я. Хотелось начать приплясывать.

– Можешь написать жалобу на имя Верховного! – отбил Кристиан. – Я скажу Силве, что в следующий раз ты сама уберёшь дом.

– Что?

– Ты слышала. И кстати, не спеши так радоваться. Действие напитка закончится раньше, чем ты вернешься домой. Сегодня у тебя начинаются тренировки по выявлению Дара. Уборку, так уж и быть, сделаешь завтра.

Я открыла рот, чтобы возмутиться, но бронзовые напольные часы глухо звякнули, открывая хрустальную дверцу. Оттуда высунулась бронзовая птичка и пропела о том, что отведенное мне время заканчивается! Так что я схватила со стола печенье, сунула в рот и понеслась к лестнице. Остановилась на ступеньке.

– Знаешь, Крис, после того, как я видела твой голый зад и тащила тебя из Мертвомира, я рассчитывала на большее понимание!

– Так и знал, что ты меня рассматривала.

– В следующий раз отдам тебя эфриму.

– Понравилось увиденное?

– Ты слишком высокого мнения о себе! И своем… тыле!

– Признаться, я тоже не могу забыть твой наряд из листьев.

– И кто кого рассматривал? – возмутилась я. – Даже не надейся, что я снова возьму тебя за Дверь!

– Даже не надейся, что я отпущу тебя с кем-то другим.

Наши взгляды встретились. И я кинула в февра печеньем!

– Все равно мне убирать!

И взлетела на второй этаж под смех Кристиана.

Я почти успела.

Пока торопливо мылась, пока переодевалась, пока носилась между купальной комнатой и спальней, пока запихивала в рот порцию булочек и сладкого чая – время неумолимо утекало.

В Малый Зал Совета я входила запыхавшаяся, потрепанная и взбудораженная. Словно подчеркивая разницу, Кристиан выглядел спокойным и собранным. Его черная форма была в идеальном порядке – от носков блестящих сапог до кожаных перчаток и ремней, скрещивающихся на груди.

Только вот оружие февру пришлось оставить снаружи.

Несмотря на ранний час, нас уже ждали. Насколько я знала, Малый Совет Двериндариума включал Верховного и пять старших февров. В Большой Совет входило два десятка самых влиятельных людей Империи во главе с самим императором.

Даже меньший состав нагонял на меня ужас и панику. Малый Зал оказался впечатляющим помещением. Три черные стены были украшены золотыми и серебряными символами: огромный герб наших земель, каноническое изображение Привратника и карта Империи. Под потолком мерцала огромная хрустальная люстра, освещая единственный предмет мебели – полукруглый стол. За ним уже восседали шесть человек, одетые в серые мантии с капюшонами – напоминание о первом человеке, открывшем Дверь.

В стороне, на низком стуле, расположился сонный архивариус-запечатлитель, призванный сохранить все, что будет сказано на Совете.

Мы с Кристианом остановились в нескольких шагах от стола, и я едва сдержала желание поежиться. Вместо этого повыше задрала подбородок, не желая показывать страх.

Два лица я узнала. Верховного и – к моему удивлению – леди Куартис. Остальные места занимали незнакомые мне февры. Три седовласых старца и жутковатый одноглазый каратель. Вероятно, каждый из них обладал выдающимися способностями и имел заслуги перед Империей.

Архивариус огласил наши имена и приступил к списку вопросов. К моему изумлению, каждое наше слово вспыхивало в воздухе красными и черными буквами, а потом в точности отображалось на бумаге. Даже мое мучительное мычание, когда я начала рассказывать о нападении эфрима! Каждый произнесенный звук отпечатывался на желтом листе!

Поначалу я говорила с трудом, вздрагивая от красных букв, которые вспыхивали перед моим лицом и плыли по воздуху. Но потом освоилась, привыкла и даже нашла это забавным! Интересно, если мы начнем говорить одновременно, наши слова запутаются в воздухе или нет?

Совет слушал в основном молча. Пару раз вопросы задал один из старцев, один раз – леди Куартис.

– Вы видели, как умер эфрим? – прогудел одноглазый февр. Его звали Хвон Олдис, похоже, он был выходцем из южных земель. Коричневая кожа вокруг его черной повязки на глазу собралась складками, словно жженая бумага.

Кристиан рядом со мной чуть ощутимо напрягся, хотя его лицо осталось таким же серьезным и спокойным.

– Я видел, как он упал. Нанесённые мною раны едва ли совместимы с жизнью.

– Но вы тоже были сильно ранены, февр, – возразил одноглазый. Уставился на меня. Единственный белесый глаз резко контрастировал с коричневой кожей и прибавлял жути его облику. – А что видели вы, Иви-Ардена? Вы были в сознании и не ранены, ведь так?

Черные буковки мгновение повисели возле лица Хвона Олдиса и улеглись на лист. Я с трудом удержалась от желания вытянуть шею, чтобы рассмотреть строчки.

– Да, меня зверь не ранил, – красные буковки ниточкой вытянулись на пергаменте. – Кристиан отдал мне свою защиту – доспех.