Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942-1943 - Дмитрий Зубов

С наступлением лета нас редко можно было увидеть на улице днем, было жарко, и время до полудня мы так или иначе проводили, лежа в кроватях, и после завтрака каждый предавался своим собственным мыслям. Нередко наши разговоры касались возможности совершения вынужденной посадки в глубине русской территории или необходимости выпрыгнуть на парашюте и того, что мы должны были делать при этом. На всякий случай было бы хорошо держать в голове карту, а значит, и направление рек, железных дорог и т. п.».

Летный состав эскадр, безусловно, осознавал важность предстоящей операции. Тот факт, что германская авиация вновь готовилась выполнять наступательные задачи, сразу поднял моральный дух летчиков. Интенсивная авиационная подготовка на основе накопленного боевого опыта уже гарантировала половину успеха. Оставалось лишь точно выйти в район цели и поразить ее. Тем временем к вечеру вернулся самолет-разведчик, экипаж которого сообщил, что в районе Горького стоит безоблачная погода и дует северо-восточный ветер со скоростью 2,7 м/с[45].

Вольферсбергер продолжал свой рассказ: «Около 17 часов пришло предварительное распоряжение, определявшее экипажи и машины, оно давало уверенность, что все уже решено. Если ничего особенного не произойдет, я так или иначе буду участвовать в вылете. Предполетный инструктаж был назначен на 19.00, а до этого у нас еще было время для ужина, написания писем и т. п. Сейчас едва ли можно было различить воинские звания, все были одеты в летные комбинезоны, и приятели приветствовали друг друга рукопожатиями.

Незадолго до 20.00 один из офицеров построил экипажи, и сразу же в дверях появился шеф[46]. «Привет, летчики! – приветствовал он нас и сразу же скомандовал: – Вольно, пилоты и штурманы ко мне!» С бумагой и карандашами в руках мы столпились вокруг большого стола, на котором перед нами лежала карта. «Итак, налет всеми имеющимися в наличии машинами на военный завод в Горьком на Волге. Время старта с 20.00 до 20.10 в следующей последовательности: «Антон», «Цезарь», «Паула», «Эмиль», «Фриц», «Берта», «Зигфрид», «Отто», «Мари», «Северный полюс» и последним «Курфюрст»[47]. Бомбежка в районе 22.40–22.45, перед нами действуют 2-я эскадрилья из KG4, таким образом, цель может уже гореть и, кроме того, освещена осветительными бомбами. Последние помогут облегчить бомбометание. Заход на цель с севера на юг, затем – отворот вправо. Высота произвольная, но тем не менее не ниже 2000 метров. Ветер дует с курса 30 градусов со скоростью 10 км/ч, над целью безоблачно. У кого есть вопросы? Сверим часы! Так, ну, а теперь ни пуха ни пера!»[48]

Записав координаты нескольких радиомаяков и принятые сигналы осветительными ракетами, летчики бросили последний взгляд на подробные снимки автозавода, сложили карты и пошли к самолетам. Старший техник доложил экипажу Вольферсбергера, что их Не-111Н 1G+NN готов к вылету, а оружейник сообщил, что в него загружены восемь тяжелых зажигательных бомб Flamm C250. Перед тем как подняться на борт, каждый летчик подошел к хвостовому оперению. По обычаю он произносил девиз: «Только настоящий летчик перед стартом писает на хвостовое оперение».

В 19.57 по берлинскому времени двигатели первых машин были заведены и набирали обороты. Вскоре были запущены и моторы «Хейнкеля» Вольферсбергера. «Двигатели первых машин набирают обороты, – вспоминал он. – Мы поступаем так же, и наши моторы равномерно гудят. Постепенно темнеет. Включается освещение, и теперь можно все видеть. Штурман сидит на откидном стуле в носу, так что он может обозревать пространство вокруг и вести отсчет: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, таким образом, мы под номером десять.

«Антон» уже стоит на линии старта, последний салют, дроссели открыты, и уже ревут тысячи лошадиных сил обоих Jumo 211, – хвост приподнимается, самолет отрывается от земли, уборка шасси, скорость растет, и машина набирает высоту. С точными интервалами в 45 секунд за ней следуют другие машины. Так, сейчас перед нами только одна, она разбегается, и теперь включается наш секундомер.

И уже мы стоим на линии старта, стрелка движется безостановочно. Застегнуть привязные ремни, через две секунды рычаги дросселей медленно двигаются вперед, и уже бортмеханик, сидящий между пилотом и штурманом, докладывает о показаниях приборов, прежде всего о скорости. Итак, 120, 140, 160, 180… на 190 км/ч самолет отрывается от земли. Внутри тяжелый груз, который несет смерть и разрушения. Это всегда особенное ощущение, когда твердая почва уходит из-под ног и вы поднимаетесь в воздух»[49].

Одновременно с этим с аэродрома Сещинская один за другим поднимались в воздух «Хейнкели» из эскадры KG55 «Грайф». В 20.00 по берлинскому времени стартовало первое звено, за ним последовали остальные машины. Не-111Н 6N+ЕК Хельмута Абендфотха из I./KG100 взлетел с аэродрома Брянск в 20.13 по берлинскому времени[50]. Незадолго до «Хейнкелей» с этой же базы поднялись в воздух и «Юнкерсы» из II./KG51. Согласно записям в летной книжке Ханса Гроттера, его Ju-88A-4 «9К+PN» из 5-й эскадрильи взлетел в 19.45. Любопытно, что в качестве цели у него был обозначен военный моторный завод в Горьком («Kraftmotorenwerk in Gorki»)[51]. Возможно, речь шла об авиамоторном заводе № 466, расположенном на территории ГАЗа и выделенном в обособленное предприятие. О чем немцам было прекрасно известно, в распоряжении летчиков даже были трехмерные рисунки именно моторного завода.

Летчики потом вспоминали, что для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики пересекли в строю звеньев. При этом летчики из KG27 зафиксировали даже несколько прожекторов и отдельные выстрелы зениток, правда не причинившие самолетам никакого вреда.

«Мы медленно забираемся все выше, и линия горизонта на востоке становится светлее, – продолжал Вольферсбергер. – Вспышки из выхлопных патрубков двигателей слабеют, но их достаточно, чтобы видеть круги вращающихся винтов. Где-то впереди стреляют вражеские зенитки, лучи двух-трех прожекторов шарят вокруг в воздухе, подобно пальцам мертвеца, ага, пожалуй, это наши «приятели». Мы немного изменяем обороты двигателей, что вводит наблюдательные посты зенитчиков в заблуждение, и мы без малейшего ущерба преодолеваем первый рубеж обороны».