История, рассказанная ночью, или Добро с клыками - Марина Милованова

Слезы лились ручьями. Я отошла от окна и присела на кровать. Пристроив на коленях подушку, уткнулась в нее лицом и потеряла счет времени.

Когда поток слез иссяк, я почувствовала себя опустошенной. Как ни странно, но стало легче, словно неимоверная гнетущая тяжесть ушла из души.

Внезапно я ощутила чье-то прикосновение к своей голове. Подняв голову, увидела, что передо мной присел Суран и сочувственно гладит меня по волосам. Я тепло улыбнулась ему. Как близкому другу. Пусть он и охотится за такими, как я, но меня он все же не убил. За время нашего путешествия у него было предостаточно шансов выполнить свою работу, но он ни одним не воспользовался. И сейчас, когда я сидела напротив, с распухшим от слез лицом и красным носом, в его глазах читалось участие и не было ни тени насмешки.

— Как видишь, вампиры тоже плачут! — смущенно оправдалась я, по-простому вытирая мокрые щеки рукавами. — И отнюдь не кровавыми слезами, как написано в ваших трактатах.

— Вампир вампиру рознь, — ласково улыбнулся он в ответ. — Надеюсь, теперь тебе легче?

Я кивнула и положила подушку на кровать. После моих слез она имела весьма неприглядный вид: была вся помятая, а на наволочке расплылось большое мокрое пятно. Смутившись, я перевернула ее на другую сторону.

— Только не говори, что собираешься ночью на ней спать, — скептически изрекла Клякса, которая тоже незаметно для меня прилетела на кровать. — Ты же простудишься.

— Не простужусь! — заверила я летучую подружку. — Потому что сегодня же после полудня мы отправимся дальше.

— Может быть, ты все же расскажешь нам о конечной цели путешествия? — Суран склонил голову набок. — А то мне несколько неуютно от отсутствия информации.

— Да нет никакой цели! — смутилась я. Врать было неприятно, поэтому я постаралась перевести разговор. — Кстати, может, объяснишь, как ты смог войти? Я хорошо помню, что запирала дверь на замок.

Охотник посмотрел на меня и честно открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут в дверь постучали.

— Войдите! — разрешили мы в три голоса.

В дверном проеме нарисовался хозяин трактира. Увидев нашу компанию, он смутился:

— Простите, если помешал, но мне сказали, что кто-то из вас может помочь разрешить одну проблему…

Посмотрев друг на друга, мы синхронно, но непонимающе кивнули. Трактирщик расценил это как сигнал к дальнейшим действиям и, присев на кровать, принялся выкладывать подробности.

Как оказалось, в кладовую с припасами повадился захаживать какой-то мелкий пакостник. Никто из ночных сторожей не смог рассмотреть безобразника, но по утрам неизменно находили надкусанные продукты и рассыпанные мешки с крупами и зерном. При этом сторожа клялись и божились, что ни на секунду не смыкали глаз. Вначале хозяин не верил словам, но в прошлую ночь решил все проверить самостоятельно. Припасы, к его великому сожалению, постигла та же участь. Теперь, в полном отчаянии, он просил помощи у постояльцев, поскольку ему стало известно, что один из нас охотник за нечистью.

Выслушав жалобную исповедь, я немедленно скосила глаза на Сурана, прекрасно понимая, что в эту ночь придется поработать именно ему, поскольку я, хоть и определила с середины рассказа, о ком может идти речь, была всего лишь нечистью, а не охотником на нее. Хозяин, правильно истолковав мой взгляд, тут же обратил все свое внимание на моего собеседника и в итоге, обо всем договорившись, покинул нашу комнату в прекрасном расположении духа.

— Похоже, что помогать мне ты не намерена, а значит, просить тебя об услуге бесполезно? — лукаво посмотрел на меня охотник.

Ехидненько улыбнувшись, я кивнула и тем самым развеяла его последние иллюзии, если таковые вообще существовали:

— Наконец покажешь себя в благом деле, а то за время общения со мной ты наверняка все навыки растерял.

— Язва! — улыбнулся он в ответ.

— Зато очаровательная. Только с твоим ненормальным вкусом этого не понять, — не осталась я в долгу.

— Милые бранятся — феромоны кружатся! — звонко припечатала Клякса и, взлетев с кровати, исчезла в раскрытом окне. Мы пораженно умолкли, глядя ей вслед.

Весь день я, словно привязанная, провела в зале трактира, слушая песни менестреля, который, казалось, мог петь бесконечно, были бы слушатели. А слушатели, которых оказалось настолько много, что они едва поместились в трактире, с жадностью ловили каждое его слово, к счастью, полностью забыв обо мне. Этот певец умел и рассмешить, и довести до слез. Единственное, что меня несколько смущало, это отсутствие в трактире женщин, не считая меня и Джаны. Понятно, что подобное заведение не пристало посещать приличным дамам, но ради такого певца можно было бы сделать исключение. К тому же в зале не было даже привычной девушки-разносчицы, и все заказы посетителям трактирщик разносил самостоятельно.

Ближе к вечеру я сумела оторваться от песен менестреля и договорилась с трактирщиком о покупке лошади для Клайва. А затем, с чувством выполненного долга, поднялась к себе в комнату, держа на руках Кляксу. Пользуясь тем, что мое внимание в зале было на длительное время отвлечено, мышь объелась фруктов и теперь не могла без посторонней помощи передвигаться с раздувшимся брюхом. Но на жизнь при этом не жаловалась и выглядела вполне довольной.

Посадив Кляксу на кровать, я отошла к окну, собираясь закрыть его, чтобы мелкие мошки не летели на свет, но, к своему безмерному удивлению, обнаружила уцепившегося за карниз мужика. Незамедлительно разжав пальцы незадачливого любителя приключений, я отправила мужика в полет. После этого со спокойной душой закрыла оконные створки. А для того, чтобы больше никто из желающих не смог войти ко мне подобным путем, наложила на стекло заклинание прочности. Посчитав себя в безопасности, прилегла на кровать рядом с мышью, собираясь со спокойной совестью уснуть. Тут в дверь постучали.

Решив, что вернулся Суран, я кинулась было открывать. Но, услышав, что барабанят более чем два кулака, передумала и остановилась. Тем временем что-то царапнуло по стеклу. Обернувшись, увидела знакомую улыбающуюся рожу. Видимо, падение ничуть не умерило его пыл. Понаблюдав некоторое время за бесплодными попытками разбить стекло (мужик попросту долбился в него головой, сохраняя на лице жизнерадостную улыбку идиота), я укрепила таким же заклинанием дверь и снова прилегла на кровать. С одной стороны, я чувствовала себя в полной безопасности. С другой — непрерывный грохот и стук безмерно меня раздражали. Полежав некоторое время в непрекращающейся какофонии, поняла, что пора принимать меры.

Под столом обнаружился металлический тазик, непонятно для каких целей оставленный в комнате. Я им вооружилась и, обнажив в зловещей усмешке острые клыки, открыла дверь. Правда, к этому времени стук немного приутих. Тем не менее я от души приложила первого, кто решил просунуть свою бестолковую голову в дверной проем. От раздавшегося гула у меня зазвенело в ушах, а озабоченный мужик без звука рухнул на пол. Втащив его в комнату, я решила устроить промывку его бестолковых мозгов, чтобы отбить охоту ломиться к дамам, и от души надавала по шее. Затем перевернула на спину и беззвучно осела на пол. Клякса, все это время наблюдавшая за моими действиями с кровати, залилась громким смехом, опрокинувшись на спину. У моих ног лежал не кто иной, как охотник, а в руке он сжимал подозрительно шевелящийся мешок, который по чистой случайности остался нетронутым во время экзекуции.