(Не) умереть от разбитого сердца - Никки Стамп

Трансплантация сердца – это лечение, но полного исцеления она не дает. Мы в буквальном смысле удаляем старое больное сердце и заменяем его на новое. Жизнь после пересадки сердца может быть невероятно насыщенной. Некоторые носители пересаженного сердца занимаются спортом, даже таким изнурительным, как триатлон! И все же трансплантация сердца обременяет пациента определенными обязанностями, особыми потребностями и долгосрочными волнениями.

Самое большое наше беспокойство после пересадки сердца – это риск отторжения. Наша иммунная система очень тщательно заточена на распознавание всего чужеродного, будь то инфекция, ткани или органы от другого человека (или животного). Иммунная система атакует все, что не признает как свое собственное. Для защиты пересаженного сердца от покушений пациенты, перенесшие трансплантацию, принимают целый коктейль из лекарственных препаратов – иммуносупрессантов, которые подавляют иммунную систему, чтобы она не атаковала сердце.

Обратная сторона иммуносупрессивной терапии заключается в том, что носитель пересаженного органа остается не защищенным от инфекций. Такие пациенты часто принимают длительные курсы антибиотиков, чтобы предотвратить трудно поддающиеся лечению инфекции. Тем не менее, хотя такая терапия кажется очень обременительной сама по себе, она жизненно важна для пациентов после трансплантации. На заре трансплантологии единственными лекарственными препаратами в арсенале врачей для борьбы с отторжением органа были стероиды. Они устраивали иммунной системе ковровую бомбардировку, и большинство пациентов умирали в считанные дни или недели из-за инфекций, с которыми организм не мог справиться. Открытие в начале 1980-х годов циклоспорина позволило трансплантологии продвигаться вперед, не подвергая пациентов неизбежному риску столкновения с губительной инфекцией.

Со временем с пересаженным сердцем могут возникать трудности, особенно если у пациента наблюдались периоды отторжения. Можно провести и вторую трансплантацию сердца. Так, австралийской девочке Фионе Кут пересадили второе сердце после того, как у нее началась реакция отторжения первого трансплантата. После второй операции она живет вот уже около тридцати двух лет. Однако со временем сердце может начать хуже работать, может развиться утолщение стенок коронарных артерий. Поэтому считается, что трансплантация сердца не дает полного излечения, но представляет собой высокоэффективное лечение сердечной недостаточности.

На сегодняшний день продолжительность жизни после трансплантации сердца составляет в среднем двенадцать лет, хотя многие пациенты живут и дольше. Этот показатель продолжает расти по мере того, как мы учимся качественнее поддерживать пациентов, перенесших трансплантацию. Это значит, что у нас в арсенале появляются новые лекарственные препараты, мы лучше умеем заботиться о донорском сердце и просто копим опыт ухода за такими пациентами.

Сегодня 85 % пациентов живут больше года после трансплантации, и все они имеют особенно хорошие долгосрочные перспективы. В 1982 году в Лондоне пациенту Джону Маккафферти было пересажено донорское сердце, и он дожил до 71 года, прожив 33 года после операции. Это один из самых долгих сроков жизни после пересадки сердца.

Частый вопрос, который задают кардиохирургу: становится ли реципиент чем-то похож на донора? Это непраздное любопытство, учитывая, что в прессе время от времени можно встретить истории о том, как пациент, проснувшись после трансплантации, попросил пива, хотя до операции терпеть его не мог. Некоторые пациенты начинают заниматься спортом или увлекаются хобби, которым раньше не интересовались. А некоторые даже утверждают, что донор являлся им во сне.

Что же говорит наука? Люди действительно иногда меняются после трансплантации. Исследование, проведенное в Австрии, показало, что 79 % людей, получивших сердечный трансплантат, не ощущают в себе никаких перемен в своей личности. Остальные считали, что изменились, но лишь очень немногие связывали эти изменения со своим новым сердцем. Большинство считали, что болезнь, угрожавшая жизни, изменила их взгляд на мир.

Даже несмотря на то что теперь мы более просвещенные, чем раньше, в культурном смысле сердце и по сей день представляется нам эмоциональным центром личности. Некоторые люди считают, что им было бы трудно смириться с тем, чтобы позволить пересадить себе чужое сердце или отдать свое сердце в качестве донорского органа, поскольку сердце – это их душа, их суть. Возможно, именно поэтому мы хотим верить, что после трансплантации изменяется личность пациента. Научные данные вряд ли могут подтвердить идею о том, что носитель сердечного трансплантата начинает интересоваться чем-то несвойственным для себя потому, что этот интерес продиктован ему новым сердцем. Но вот пережить некий внутренний переворот после серьезной операции – почему бы и нет. Это вполне закономерно.

Трудно говорить о трансплантации сердца, не затронув вопроса о том, откуда берутся донорские сердца. Сердце для пересадки берут у только что умершего человека; мы уже говорили, что, как правило, донором сердца становится человек, погибший в результате травмы головного мозга, когда установлена смерть мозга. Смертью мозга считается необратимая утрата всех его функций; состояние человека при этом не может улучшиться. Для подтверждения диагноза смерти мозга два врача независимо друг от друга проводят массу тестов, чтобы убедиться, что пациент действительно умер. Это абсолютно этичная и строгая процедура для защиты пациента. На этом этапе речь о донорстве органов еще не идет.

В Австралии около 69 % людей готовы стать донорами органов, но лишь около одного или двух процентов умирают в результате очень специфического стечения обстоятельств, которые позволяют им стать донорами. Для этого необходимо находиться в отделении интенсивной терапии и быть подключенным к мониторам. Схожая ситуация наблюдается и в Великобритании, и в США. При этом последнее слово в решении о донорстве остается за семьей. В США показатель донорства органов – один из лучших в мире, а вот Австралия занимает лишь двадцатое место. Все это означает, что нам отчаянно не хватает донорских органов для людей, которые ждут своего шанса на трансплантацию.

Мало кто из нас заговаривает о том, хотел бы он стать донором органов или нет в случае смерти. В большинстве стран мира это означает, что решение остается за семьей погибшего. В некоторых странах, например в Испании и Бельгии, действует система отказа от донорства, когда по умолчанию каждый считается потенциальным донором, если заранее специально не зарегистрировал свое несогласие.

Я редко встречаюсь с людьми по другую сторону донорства. Правила категорически запрещают бригаде трансплантологов каким-либо образом пересекаться с донором. Однако в частном порядке я участвовала в двух ситуациях, когда семьи отдали органы близкого для трансплантации, и считаю это потрясающей возможностью для семьи обнаружить свет в полной темноте трагических обстоятельств.

В одном случае мать моей коллеги погибла в автокатастрофе. Семья приняла решение отдать ее органы для трансплантации. Близким было очень тяжело потерять ее: скоро она должна была увидеть новорожденных внуков, побывать на свадьбах. И все же они твердо держались убеждения, что донорство – это правильное решение. Детям погибшей женщины было намного легче переносить свою боль, зная, что щедрый дар их матери станет для кого-то новым шансом на жизнь.